Пароль - Балтика - [5]
— Что, Иван Иванович, отпускное настроение кончилось? — спросил Усков.
— Настроился на работу.
— И правильно! Донесение не прочитал? Ну так слушай, — Усков закурил и негромко продолжал:
— Перевозки из Германии в Финляндию и Норвегию усиливаются. Фашистские самолеты нарушают воздушные границы СССР. Неподалеку от аэродрома Котлы задержаны диверсанты со взрывчаткой и радиостанцией. Немецкие торговые суда, не закончив разгрузку, спешно покидают Ленинград и порты Советской Прибалтики. Вот так — в двух словах…
— Понятно, — протянул Борзов, нахмурившись. Из этих сообщений одно взволновало особенно — что германские суда, не разгрузившись, возвращаются домой. В самом деле, разве раньше не задерживали шпионов и диверсантов близ наших военно-морских баз и аэродромов? Или нарушения воздушных границ… Балтика не забыла, как в феврале тридцать восьмого близ Котлов и Кингисеппа появился самолет с черными крестами на длоскостях. Летчик-истребитель Леонид Белоусов вылетел по тревоге. Фашистский разведчик убрался восвояси, а для Белоусова полет закончился тяжелой катастрофой: преследуя противника, он в снежной пелене врезался в холм. Самолет загорелся. С тех пор Белоусов ходит с обожженным лицом и обожженными руками. Он теперь на Ханко и, если что случится, одним из первых встретит врага…
По дороге, приближаясь, пылила командирская "эмка".
— Ну, как с командиром? — спросил Борзов.
— Не летает. Врачи окончательно списали… Мучительное это состояние когда вдруг запретят летать. Прежний командир Герой Советского Союза Н. А. Токарев убыл к новому месту службы на Черное море, и майора Н. В. Абрамова назначили командиром. Большая честь! Но в те самые дни, когда пришло назначение, медицинская комиссия проверяла летный состав. Майор, как и все, с шуткой входил в санитарную часть, а вышел — лица на нем не было. Стало ясно, что нет больше летчика, нет больше крылатой жизни. Отныне он оставался на земле, когда эскадрильи уходили в воздух.
…"Эмка" остановилась. Вместе с командиром в машине был начальник штаба полка майор Г. С. Пересада.
— Проведем короткий "военный совет" под открытым небом, — сказал командир и кивнул начальнику штаба:- Доложите о сообщении из штаба ВВС.
— Оперативный звонил напрямую, — начал Пересада, — отдыхать не рекомендуется, чтобы все было честь по чести на случай мероприятия.
"Мероприятие" — так и сейчас в военно-воздушных силах нередко называют сборы, полеты, учения. Больше ничего сказано не было.
— На берег завтра — как обычно, или отменим? — как бы советуясь, спросил командир.
В армейской авиации увольнительная записка дается "домой", "в город". В авиации флота, хотя аэродром на берегу, принято считать, что он — в море, и увольнение дается "на берег".
— Лучше не увольнять тех, кто может потребоваться, — убежденно сказал Усков, хотя понимал, что ему, парторгу, придется в первую очередь выслушивать обиды краснофлотцев и сержантов, мечтавших провести воскресенье с любимыми или в кругу друзей.
— Так и решим, — кивнул командир, Усков поговорил v Василием Гречишниковым и Александром Дроздовым, которые облетывали ДБ-3 после регламентных работ, затем встретился с Михаилом Плоткиным и Иваном Борзовым. Оба они на недавних учениях Балтфлота отличились в торпедной атаке и теперь, передавая свой опыт, рассказывали летчикам, как действовали. Как всегда, парторг зашел к сержантам. В кубрике стрелков-радистов и воздушных стрелков Ускова приветствовал сержант Николай Иванов, старательно утюживший брюки. Усков сразу заметил, что ширина брюк чуть не вдвое превышает положенный стандарт, и хотел об этом сказать новобранцу, но Иванов опередил:
— Осторожно, обрежетесь, товарищ старший политрук, они — как бритва!
Алексей Петрович решил не портить настроение сержанту. Усков вспомнил, как появился в полку этот невысокий худенький сержант в новеньком краснофлотском обмундировании. Гюйс, травленный хлоркой, должен был свидетельствовать о том, что его обладатель — моряк бывалый. На ленточке залихватски сидящей бескозырки надпись: "Военно-Воздушные Силы".
— Скажите, товарищ лейтенант, как пройти в штаб? — обратился сержант к Борзову, направлявшемуся на КП после полета.
— Я туда же, — ответил Борзов.
Так состоялось знакомство боевого летчика с новичком — штурманом Николаем Ивановым.
Еще год назад училища выпускали летчиков и штурманов лейтенантами. Потом последовал приказ Наркома Обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко, и выпускники приходили в часть сержантами. Этот юный штурман оказался первым в полку в сержантском звании.
Борзову подумалось: сможет ли этот курносый сержант, не имевший ни дня практики, стать вровень со штурманами, имеющими боевой опыт минувшей войны и годы боевой учебы. Сам Борзов в послеучилищные годы успел овладеть несколькими самолетами Поликарпова, Бериева, Туполева, Ильюшина, участвовал в учениях и маневрах, наконец, в финской войне. Многое, конечно, зависит от того, в чьи руки попадет сержант. Если наставником станет, как у Борзова, опытный командир, — будет толк.
— Вы к кому назначены? — спросил лейтенант.
— К капитану Плоткину. Как он?
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.