Пароль - Балтика - [12]
На следующий день Семен Федорович Жаворонков уже был на Балтике. Встретившему его командующему ВВС Балтийского флота генерал-майору авиации Михаилу Ивановичу Самохину он рассказал о цели своего приезда и отпустил со словами:
— У вас, Михаил Иванович, своих забот полон рот, так что занимайтесь ими. А я полечу в бомбардировочную бригаду.
Через час после встречи с Самохиным Жаворонков был в штабе соединения и приказал вызвать командира и комиссара Первого минно-торпедного полка.
Захватив с собой стрелков-радистов Кротенко и Рудакова, полковник Преображенский направился на "эмке" в штаб, куда уже прибыл находившийся в политическом отделе комиссар полка Г.3. Оганезов.
Приехали в штаб. Стрелки-радисты остались у оперативного дежурного. Преображенский открыл дверь кабинета.
— Разрешите?
— Входите, товарищ Преображенский. — Жаворонков поднялся навстречу полковнику. — Ждем вас.
В комнате кроме генерала было несколько человек, среди них Оганезов. Преображенский кивнул комиссару, сел рядом и ткнул его локтем в бок, как бы спрашивая:
"Зачем вызвали?" Но Оганезов не успел ничего ответить Жаворонков потребовал доложить о боевых действиях полка.
Преображенскому было о чем рассказать. В Ирбенском проливе полк минировал важнейшие фарватеры. Бомбил фашистские конвои в море. Наносил удары по моторизованным, танковым колоннам и войскам врага в районах Пскова, Порхова, Гдова. Чтобы сорвать фашистское наступление на Ленинград, летчики Первого минно-торпедного полка, как и других частей балтийской авиации и авиации фронта, совершали по несколько вылетов в день. Среди отличившихся Преображенский назвал Борзова и Фокина.
— Мы обрели опыт, который позволяет полку выполнить любую задачу, сделал вывод полковник Преображенский, почему-то уже уверенный в том, что Жаворонков даст новое, и притом необычное, задание.
— Скажи о настроении людей, — шепнул Преображенскому Оганезов.
Жаворонков посмотрел на комиссара:
— Ваше слово, товарищ Оганезов!
— После напряженных вылетов мы предоставляем экипажам возможность отдохнуть. Но люди отказываются от отдыха, требуют снова послать их в бой. Привел случай с Борзовым: летчик обгорел, однако наотрез отказался ложиться в госпиталь и продолжает воевать.
Что ж, и Преображенский и Оганезов докладывали верно. Правда, они ничего не сказали об износе моторов, но Жаворонков и не спрашивал о состоянии техники. Это он выяснит сам. Главное, что боевой дух полка высок. Генерал встал. Участник гражданской войны, старый коммунист, он высоко ценил то, что называют моральным фактором.
— Товарищи! Верховное командование поставило перед вашим полком особо важную задачу. — Генералу словно не хватало воздуха. Он помолчал, переводя дыхание, и продолжал:
— В ответ на разрушение наших городов и бомбардировку Москвы Верховное командование приказало бомбить военные объекты в столице фашистской Германии Берлине!
Преображенский и Оганезов, как по команде, встали.
Командир полка произнес, как клятву:
— Мы выполним эту задачу!
— Не сомневайтесь, товарищ генерал! — сказал комиссар.
— Другого ответа от вас, товарищи, не ждал! — Жаворонков крепко пожал им руки.
Они стояли, смотрели на генерала, понимая, что не-все еще сказано. Жаворонков разгадал состояние летчи — ~ ков:
— Вы хотели бы, конечно, знать подробности. Но это позднее. Скажу лишь, что пока в операции будет занято двадцать экипажей. Какие именно? Это должно предложить командование полка, затем вместе обсудим. Помните только, что с полка не снимается ответственность и за выполнение задач, которые вы решаете сейчас. Из этого надо исходить…
— Откуда будем работать? — спросил Преображенский.
— Работать будем с острова Эзель, с аэродрома Кагул. — Генерал улыбнулся: ему понравилось любимое слово полковника — "работать". — Надеюсь, понятно, почему выбран именно Эзель. — Жаворонков подошел к карте. — Видите, сегодня ближе к Берлину нет ни одного нашего аэродрома.
Преображенский молча кивнул.
— Сколько времени потребуется вам на перебазирование? — спросил генерал.
— Четвертого августа на рассвете будем на Кагуле, — твердо сказал Преображенский.
— Хорошо. — И, обращаясь ко всем, Семен Федорович напомнил:
— До прибытия на Эзель об операции никому ни слова!
Жаворонков отпустил всех, кроме командира полка" Предстояло решить, кто будет командовать бомбардировщиками в рейдах на Берлин. Жаворонков сам очень хотел бы оказаться за штурвалом ведущего самолета, но это было невозможно: в последние годы генералу не выпадало возможности должным образом потренироваться в пилотировании. К тому же ДБ-3 требовал особенно тщательной подготовки… Значит, ему, Жаворонкову, руководить операцией приходилось на земле и с земли. А кто будет командовать в воздухе? Для себя генерал еще в Москве решил, что группу возглавит Преображенский. Но что он сам думает об этом? Жаворонков спросил у командира полка:
— Кого, по вашему мнению, следует назначить командиром группы удара по Берлину?
— Доверьте мне, товарищ генерал! — ответ Преображенского прозвучал как твердо принятое решение. Семен Федорович сделал вид, будто не согласен:
— Но ведь большая часть полка останется в Беззаботном. Следовательно…
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.