Пароль «Аврора» - [13]

– Борис… Борис… – Сергей Евгеньевич потянулся к ноутбуку. Развернул на мониторе новостную ленту шестнадцатилетней давности. – Новосибирск, говоришь… – Он неторопливо пролистывал новости.

В день, когда все случилось, их поток замер навсегда. Но до тех пор мощная бункерная система обрабатывала всю поступающую информацию: сортировала, архивировала, сохраняла… Предусмотрительности создателей Бункера можно было бы петь дифирамбы бесконечно.

– Так… – На экране замелькали заголовки. – Юбилей НГУ. Выступления… Доклады… Вот, нашел! Гости. – Сергей Евгеньевич повернул монитор к Кириллу. – Смотри – «Борис Мещерский, самый титулованный выпускник Новосибирского Университета, отложил в этот день все свои дела для того, чтобы почтить визитом альма-матер…» Он?

Кирилл вглядывался в фотографию моложавого, буйноволосого, пышущего здоровьем мужчины. «Титулованный выпускник» стоял на трибуне в конференц-зале университета. Держал в руке микрофон и вдохновенно ораторствовал. На седого, согбенного старика, тяжело опирающегося на палку, он походил примерно так же, как сам Кирилл на Сергея Евгеньевича.

– Н-нет… Не похож. Хотя… – Кирилл пощелкал клавишами, открывая другие снимки.

Фотографий было много, мировая знаменитость привычно позировала с профессорами, студентами, в окружении журналистов. И с одной из картинок прямо на Кирилла вдруг взглянули знакомые глаза.

Вокруг них еще не было морщин. Кожа мужчины не покрылась пигментными пятнами, не похудело лицо, не сложились в горькую складку губы. На дне глаз не затаились тщательно скрываемые боль и усталость. Но теперь Кирилл уже не сомневался, что перед ним Борис.

«Great Boris», – прочитал он мельком в каком-то заголовке. Ну ни фига себе…

– Да, – уже с уверенностью подтвердил Кирилл. – Это он. Только очень постарел, поэтому я не сразу узнал.

***

– … Ну и что, что сам Мещерский? – продолжал, тем не менее, настаивать на своей правоте Вадим. – Мещерский, как известно, занимался квантовой физикой! Какое это имеет отношение к человеческому организму?

– Я, если помнишь, тоже отнюдь не физиолог. – Сергею Евгеньевичу нелегко было говорить. Сердечный приступ, спровоцированный внезапным возвращением Кирилла, старика здорово подкосил. Он быстро уставал, легко расстраивался, и обитатели Бункера старались лишний раз главу не тревожить, руководство внутренними делами как-то незаметно перешло к Вадиму. – Так же, как не физиологи мы с тобой, Лена и прочие, здесь собравшиеся…

– Разумеется. Но мы – химики! Согласитесь, что наша специальность к устройству человеческого организма ближе на порядок.

– Вот именно, – перебил Кирилл, – что химики! Привыкшие судить со своей колокольни. То есть, с точки зрения фундаментальной науки. А для физиков – не вы ли сами рассказывали? – такое понятие, как фундаментальная наука, по определению никогда не существовало. Эти люди готовы были рассматривать любые, самые дикие предположения – и делать самые неожиданные выводы. Возможно, именно поэтому Борис… – Кирилл покосился в монитор. – Эдуардович и сумел создать теорию, противоречащую всему, доселе известному? На том простом основании, что мир, который теперь окружает нас, точно так же противоречит всем известным доселе биологическим законам? Вспомните, вы ведь сами поражались тому, насколько избирательно омертвение детородных клеток. Женские – живы-здоровы, как будто ничего не случилось. А мужские безнадежно мертвы. При том, что организмы животных обоего пола функционируют в точности как раньше, ничего не изменилось!

Вадим вздохнул.

– Кирюша. Не надо напоминать о прописных истинах! Разумеется, мы об этом знаем. Мало того – тебе рассказывали, что в первые годы после катастрофы мы искали хранилища генетического материала в Москве. Но раскопать ничего не удалось, город был уничтожен пожаром. В одной из экспедиций погиб Михаил Натанович…

Кирилл кивнул.

– Да. Я знаю. Знаю, что, если бы вы нашли уцелевшее хранилище, это стало бы выходом. Я понимаю, что вы боролись, но ничего, кроме расплавленных пепелищ, не нашли… Вадим Александрович, я не об этом! Я пытаюсь объяснить, что Борис, в отличие от нас, не скован в рассуждениях никакими рамками. Он думает нелогично – и вот результат.

– Это не результат, а посмешище! Мы работаем над созданием вакцины уже пятнадцать лет. А твой знаменитый Мещерский едва успел с этим вопросом ознакомиться – и немедленно выдвинул теорию, опровергающую нашу, и не имеющую под собой никаких оснований.

– Ваша теория оснований тоже не имеет.

Вадим нахмурился.

– Хочу напомнить, что твоя миссия была организована с целью получения необходимых веществ для реализации моей – моей, подчеркну! – теории. Ты рисковал ради нее жизнью, а теперь отказываешься работать дальше?

– Я не сказал, что отказываюсь работать. Я предлагаю сменить направление.

– На основании бреда полусумасшедшего старика?

– На основании предположений, которые сделал ученый с мировым именем! – отрезал Кирилл. – И на том основании, что я, несмотря на ожоги, все еще жив. Это ли не свидетельство того, что препарат, который получили в Нижнем, работает?

– Ты просто-напросто адаптировался за время похода.