Пароход идёт в Ростов - [5]

— Гляди-ка, — качала она головой, — а вроде бы одинаковые. Меньшой вроде и побольше и потолще. Озорники, должно быть, оба…

Потом соседка снова обратила внимание на малыша. Лёнька наш — человек немногословный. Он молча ел, а насытившись, и слова не сказал, свернулся калачиком на лавке и уснул. Во сне разбрыкался, сладко причмокивал губами. И при взгляде на его живописную позу соседка умильно сказала:

— Ох, и забавненький у вас малышонок!

Разговор о малыше занял не более пяти минут, но, когда мама случайно глянула в угол, где только что играли братцы, лицо её побледнело.

— Миша, где мальчики?

Я тоже глянул в угол: никого. Нагнулся, проверил под полками — никого. Мама и Дарья Филипповна встревоженно встали. А Степанида Поликарповна, напротив, демонстративно улеглась поудобнее.

— Миша, Наташа, сейчас же разыщите их, — сказала мама, — они же могут свалиться в воду!..

Я давно приметил, что у нашей мамы очень развито воображение. Стоит кому-нибудь из нас шагнуть в сторону, как мамино воображение начинает рисовать всевозможные ужасы. Ну разве обязательно Саньке с Женькой сваливаться в воду, даже если они и бегают где-то по пароходу? Конечно, привести их надо, иначе они напрокудят, и тогда кто-нибудь их приведёт с жалобой. Поэтому я молча направился к двери. Но Натка запротестовала.

— Ну их! — фыркнула она. — И дома от них покоя нет, и тут гоняйся за ними!

— Наташа! — сказала мама внушительно. — Кому я говорю?

— Пусть Миша один пойдёт, а я лучше приберусь…

— Наташа, ты так начинаешь поездку?

— Ладно, мама, я один приведу, — сказал я, рассчитывая прогуляться по пароходу, когда приведу малышей.

3. Братцы

Едва я ступил в коридор, как мимо меня промчались Санька и Женька, а из двери крайней каюты выскочил толстый мужчина в майке и раздражённо закричал:

— Вот я вас!..

«Уже напрокудили!» — с тревогой подумал я и на всякий случай спросил у мужчины, что они натворили.

— Ходят тут, заглядывают в каюты… — буркнул толстяк. — Поймаю — уши надеру, тогда узнают! — И он нырнул в каюту, хлопнув дверью.

Теперь у меня были все основания надрать братцам уши, и я отправился на розыски. Судя по направлению их бега, они должны были быть на корме. Но я ошибся. Обойдя кормовую часть парохода, я не на шутку рассердился. По узенькой дорожке между мешками и бочками я выбрался на нос и увидел примостившегося на борту матросика с ведром в одной руке и шваброй — в другой. Задрав голову, он болтал с девушками, стоявшими на верхней палубе.

— Вы меня не соблазняйте, — подмигивал он девчатам, — я человек женатый, семейный, — и тут же сам захохотал.

За якорной лебёдкой что-то грохнуло. Матросик опустил голову и гаркнул:

— А ну брысь!

Из-за лебёдки брызнули во все стороны какие-то ребятишки, и среди них — Санька с Женькой. Все убежали, а мои братцы остались, смело ожидая продолжения. Я решил понаблюдать.

— Ну, бегите, хлопцы, — уже миролюбиво сказал матросик, — на носу стоять нельзя.

— А чего ж ты стоишь? — полюбопытствовал Санька.

— Как чего я стою? — возмутился матросик. — Посторонним, учти, нельзя, а я-то не посторонний!

— А какой же ты?

— Я в команде… Ну, хватит травить, отчаливайте! Я добрый-добрый, а в случае чего — знаешь!..

Братцы не двигались. Санька с интересом разглядывал члена команды.

— А ты давно на корабле? — спросил он почтительно.

— Не на корабле, а на судне, — сказал матросик важно. — На судне не так чтобы очень давно, но и не так чтобы очень недавно. — Он заметно подобрел и говорил с малышами солидно и немного свысока.

— А китов ты ловил? — ещё почтительнее спросил Санька.

— И акул? — вставил Женька.

— Вот дураки! — удивился матросик. — Какие же в Волге киты?! Здесь речное судоходство.

— А в море ты не плавал?

Наверное, матросик в море не плавал, потому что этот вопрос вдруг ужасно рассердил его.

— Марш отсюда! Сейчас шваброй съезжу!

— Сань, чего он так разозлющился? — удивился Женька, тараща глаза.

В ту же секунду верёвочная швабра просвистела в воздухе. Санька увернулся, а увальню Женьке всё-таки попало краешком по мягкому месту. Братцы отбежали, и Санька обиженно сказал:

— Дурак!

— И злючка! — просопел Женька. — Все штаны мне измочил.

— Злючка-колючка! — крикнул Санька.

Но едва матросик двинулся к ним, как их словно ветром сдуло. Я побоялся, что они опять исчезнут, и кинулся за ними, но обозлённый матросик преградил мне дорогу:

— Куда? Сказано — нельзя на нос!

Я не решился назваться старшим братом назойливых малышей. Пришлось вернуться старой тропой мимо бочек и мешков на грузовую палубу. Братцев тут не было. Мама, конечно, тревожилась всё сильнее, и я взялся за поиски ещё энергичнее.

Я нашёл их в салоне. Как им удалось проскользнуть на верхнюю палубу мимо бдительной проводницы, не знаю. Меня, например, проводница никак не хотела пускать и уступила, лишь когда я объяснил, что ищу беглецов.

Пока я обегал палубу, во мне всё кипело, я поклялся, что им несдобровать. Случайно я заглянул в окна салона и увидел их там. Я заскочил в салон, но так как треснуть по шее в таком приличном месте было невозможно, то я взял Саньку за руку и сладеньким голосом сказал:

— Пойдёмте, ребята, в каюту. Санька умоляюще посмотрел на меня: