Пароход Бабелон - [80]
С трудом выправив дыхание, Ефимыч пошел за Нюрой в комнатку, где у стены, прямо напротив двери, стояла кровать. Узкая, скрипучая, продавленная посередке.
Нюрочка стояла спиной к комиссару, лицом к лампе. Посмотрела на него, отражающегося в черном маленьком окошке, поделенном крестом. И он тоже увидел ее лицо в том же самом окошке. Увидел растерянный, тревожный взгляд, будто она спрашивала у самой себя, все ли правильно делает. А когда заметила, что он видит ее лицо так же хорошо, как и она его, Анна Евдокимовна задернула занавеску, установила лампу на тумбочку рядом с большим красным яблоком. Покрутила колесико минут на пять назад. Еще минуты на две, когда еще все можно было решить иначе… И когда стало почти совсем темно и безвыходно, сказала:
– Решила я так комиссар, а коли решила, ходу обратного нет. Сама за все отвечу. – Сбросила верхнюю юбку, нижнюю…
Ефимычу многое хотелось сказать в ответ утешительного, ласкового, надежного, но слова почему-то не шли, только одно биение в висках на всю комнатку.
Так и не выдавив из себя ничего полезного и утешительного для Анны Евдокимовны, комиссар подошел и пал перед нею на колени.
Анна Евдокимовна закрыла лицо руками и сказала что-то тихое и воздушное себе в пальцы. И в этом ее неразличимом шепоте оказалось столько всего, что, отбросив сомнения в сторону, комиссар принялся осторожно стягивать с Нюрочки нагретые ее телом панталоны («Пуговка сбоку… Здесь я сама…») и осыпать короткими жаркими поцелуями живот. Ниже и ниже… И взгляд от белого, завоеванного уже, метнулся к темному. И оборвалось все внутри, и накрыло жаром…
«Может, это и есть – вечность?» – спросил себя комиссар.
– Ты дверь бы, комиссар, закрыл, а то залетит ординарец… – а сама глаза открыть не смеет, держит голову комиссара, прижимает к себе. По волосам его нежно гладит. На лице та же болезнь и тот же жар.
– …Он сюда не вхож, – долетело до нее снизу вместе с воздушной волной, коснувшейся низа живота.
Комиссар встал с колен. Пошел, поднял с полу чепрак, принес и снова бросил его на пол. Раскатал ногою, будто всегда так делал, будто не впервой ему было, после чего только закрыл дверь на щеколду.
Те пару минут, что он на Нюру не смотрел, а совершал все эти действия, но при этом чувствовал ее взгляд на себе, оказались для него спасительными: комиссар нашел себя, понял, как ему быть: «Как все мужики!..»
Но тут Нюра затушила лампу. Что-то упало и покатилось предположительно в сторону чепрака. «Яблоко…» – подумал комиссар.
А потом он лежал на матрасе, который, в свою очередь, лежал на чепраке, вслушивался в Нюрины плескания в углу, перекрытом занавесью, и говорил себе: «Ну вот!..» И от многократного повторения этих слов становился легче. Вот только колени горели, из-за того что матрас съехал, а сменить положение ни ей, ни ему в пылу не удавалось. «Теперь уж точно Ваничкин чепрака не увидит, мой он стал, чепрак его».
А потом прибежала Нюра в комиссаровой куртке на голое тело, пахнущая мылом от господина Ралле. И оттого, что Нюра в его гатчинской куртке и пахнет так же, как и он, голова у комиссара снова пошла кругом.
Казалось, все, чего он хотел, к чему шел, чего добивался в крови и поту, только что свершилось обходным путем. Он не знал, как ему жить с уже свершившимся, но решил пока что не думать об этом, тем более что Нюрочка снова рядом была.
– Согрей меня, комиссар…
А потом она снова уходила в темный угол за занавес, и он снова вслушивался в ее плескания. Вот она из бочонка ковшиком воду зачерпнула, вот встала над ведром… Вода уже не барабанит так.
Что-то звякнуло. («Ковшик упал?..») Показалось, Нюра вскрикнула. Быстрые босоногие шлепки… Как скоро счастье набирает вес, притом что само остается невесомым.
Комиссар приподнялся на локте.
– Что случилось? – спросил, когда она вошла.
– В окошко будто кто заглядывал. Может, Тихон твой… Не разглядела. Темно…
– У Тихона такой привычки нет. – Ефимыч притянул Анну Евдокимовну к себе.
– За малахольную держишь?
– Так у вас тут, сказывают, одни малахольные.
– Тю!.. Сам-то кто? – и, предварительно протерев упавшее яблоко о голый живот, протянула ему.
Ефимыч взял Нюрину руку вместе с яблоком и поднес пальцы к губам, и показалось ему, что эти пальцы ему взамен ненаписанного письма, взамен всего того, чего он был и еще будет лишен.
– Видишь, красные какие? – Нюра надкусила яблоко с примятого бока. – Вчера серебро чистила. Почитай, часа четыре, а может, и того больше. Хозяин позвал, сказал: Нюра, гости будут, а серебро чернее сажи.
– Как же так? Некому больше было серебром заниматься? – вгрызся в яблоко Ефимыч с другого боку.
– Некому. Война… У пана Леона всего две горничные остались. Содой чистила, солью… До твоего прихода чистила, ты в парадную дверь, а я – прочь из черного входа.
– Нехорошо как.
– Разве нехорошо, коли тебя из окна увидела, как возле скамейки стоял с командиром. Тогда и сказала себе: «Бери, Нюра. Твой он. Не возьмешь, жалеть после будешь».
– Серебро, значит, чистила. А я внизу стоял и не духом… – Комиссар подполз к лежавшей на полу куртке, достал из ее внутреннего кармана серебряные часы, протянул ей. – На, возьми. Чтобы помнила, не забывала. «Регент» называются. Чистить не надо, и так хороши будут.
«Фрау Шрам» — каникулярный роман, история о любви, написанная мужчиной. Студент московского Литинститута Илья Новогрудский отправляется на каникулы в столицу независимого Азербайджана. Случайная встреча с женой бывшего друга, с которой у него завязывается роман, становится поворотной точкой в судьбе героя. Прошлое и настоящее, Москва и Баку, политика, любовь, зависть, давние чужие истории, ностальгия по детству, благородное негодование, поиск себя сплетаются в страшный узел, который невозможно ни развязать, ни разрубить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«У мента была собака»… Taк называется повесть Афанасия Мамедова, удостоившаяся известной премии им. Ивана Петровича Белкина 2011 года. Она о бакинских событиях 1990 годаУпоминания о погромах эпизодичны, но вся история строится именно на них. Как было отмечено в российских газетах, это произведение о чувстве исторической вины, уходящей эпохе и протекающем сквозь пальцы времени. В те самые дни, когда азербайджанцы убивали в городе армян, майор милиции Ахмедов по прозвищу Гюль-Бала, главный герой повести, тихо свалил из Баку на дачу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Действие романа разворачивается весной 1983 года, во времена, сильно напоминающие наши… Облавы в кинотеатрах, шпиономания, военный психоз. «Контроль при Андропове ужесточился не только в быту, но и в идеологической сфере. В школе, на уроках истории и политинформациях, постоянно тыкали в лицо какой-то там контрпропагандой, требовавшей действенности и сплоченности». Подростки-восьмиклассники, лишенные и убеждений, и авторитетных учителей, и доверительных отношений с родителями, пытаются самостоятельно понять, что такое они сами и что вокруг них происходит… Дмитрий Бавильский – русский писатель, литературовед, литературный и музыкальный критик, журналист.