Пароход Бабелон - [62]
– Так не пойдет!.. Вы мне такие слова его учения найдите, чтобы я их сразу на знамя… Ну как у нас, к примеру, в «Красном кавалеристе» – читаешь, и сразу же все понимаешь.
– Пожалуйте: «Помни себя всегда и везде». Э-э-э, да у вас глаза слипаются…
– Это от еды и коньяку.
– Это от всего на свете. Я вам постелю на топчане, хоть немного вздремнете. Вы человек молодой, восстановитесь быстро.
Едва комиссар доверил себя старому топчану, едва сомкнул глаза, как стерлись преграды между реальным и нереальным, прошлым и настоящим, улеглись события последних дней. Живые и мертвые, ничем особенным не отличаясь более друг от друга, проплыли перед его внутренним взором, а все упущенное и все содеянное на одной ниточке потекло растянуто-растянуто куда-то, во все возможное-многочисленное-неизмеримое… Куда-то за бесснежные шапки горных хребтов, туда, где успел побывать в поисках истины человек с комода. «Спастись, убежать, все остальное несерьезно». С тем и уснул.
Чесночный дух – теплый, с гнильцой – рядом совсем, ухо щекочет…
– Вставай, комиссар, вставай, опосля отоспишься… – Тихон осторожно поправляет сползшую перевязь. – Шо ты дремное мне бормочешь, в толк никак не возьму? Шо-шо?! Ай, брось… Лукавый из тебя прет жестким волосом. И рот не криви! Во сне чего больше, на самом деле – меньше. Случай тебе, комиссар, свободу определил. Може сказать, жизнь твою перевернул… Ага!..
При словах этих ординарца комиссар с трудом разлепляет один глаз, потом второй.
За окошком – раннее утро, легкий туман, медленная осень.
В голове африканские тамтамы.
Ефим цепляется взглядом за набухшее облако с лохматыми краями. Облако, нанизанное на черную острую ветвь, помогает комиссару окончательно проснуться.
– Что случилось?
– Шанька телефонограмму получил, пока дождь нам псалмы пел! Ауто деникинское поляк в клочья разнес.
– Какое еще «ауто»?!
– Ты, комиссар, чем ночью гулял, шо тебе так память покривило? Ляксея Ляксеича, наштадива нашего.
– Мина?.. – В голове Ефима так ударило, что за виски схватился.
– Говорят – артиллерия.
– А дождь как же?..
– Что дождь? Доносчики-предатели – зло отдельное, подлое…
– Видать, навели?! – Ефимыч ногу задрал, сапог натягивая. – Снова голуби?..
– Что ты все голубей на веревочке водишь! Собирайся ужо.
– Погоди, с Родионом Аркадьевичем попрощаться надо…
– Попрощайся, чтоб дружба ваша не угасла. Мне-то шо, я ветчиной ночь не коротал, горилкой не заливал… – а сам, чтобы ревность свою напополам с обидою от мальчишки скрыть, решил в зеркале папаху поправить, наклон ей соответствующий характеру своему задать. – Эх, где она там, сторона советская?! – и устремился к двери с сознанием собственного достоинства. – Воды бы тебе ковша два, а то ползешь, как змий. Я тебя за флигелем подожду.
Ефим постучался, вошел в соседнюю комнату. Родиона Аркадьевича там не было. Не было его и на крыльце, где дожидался Ефимыча Тихон. Странно, подумал комиссар, куда подевался человек? Наверное, на женскую половину перебрался. Ведь сам же слышал, как всю ночь кто-то по комнате каблучками стучал.
– Не могу его найти.
– Ну и шут с ним. Невелика печаль, место узкое – свидитесь еще.
– Нехорошо…
– Нехорошо в собачьем дне навсегда остаться. Пошли, комиссар.
Пока Ефимыч шел в охотничий флигель, все думал над словами Джорджа Ивановича, запавшими ему в душу: «…Только одно – спастись, убежать, все остальное несерьезно». Да, но как? Как спастись, как убежать?! И главное – что люди подумают…
– Слушай, Тихон, а если бы тебе предложили… – начал по-свойски комиссар.
– …Мне никто ничего не предлагал, – пожаловался Тихон.
И в этот момент комиссара накрыло, вывернуло наизнанку.
– К клену давай…
– Худо мне…
– Худо ему… Смотри только мне, мимо сапог и куртки…
Ординарец комполка вошел в охотничий флигелек, брезгливо налегая концом нагайки на былинную дверь. (Дверь простонала, будто очнулась от столетнего паутинного сна.)
– Тихон, шо ли ты будешь?!. – сказал он сильным грудным голосом, наткнувшись на Тихона с начищенной теперь уже керосином комиссарской курткой в руках.
– А то в росте пал? – преградил ему дорогу Тихон.
– Росту прежнего, чертеж лица сменил. – Похлопывая нагайкой о ладонь, ординарец изучал босые ступни Тихона.
– Давно ж не виделись, почитай со вчерашнего утра, потому и не признал.
– Жидовскую кожуру на себя ладишь? – Ординарец комполка попробовал отодвинуть Тихона нагайкой так же, как только что дверь.
Тихон и не подумал его впускать, глянул лишь в сторону темного угла, перекрытого плотной занавесью, висевшей на бельевой веревке, и лукаво улыбнулся.
– Мне, Матвейка, своей шкурки хватает.
Плескания и фырканья за занавесью тем временем стихли. Перестала долго падать в ведро вода. Теперь уже отчетливо доносились резкие взлеты полотенца, в задачу которого входило еще и обозначить присутствие в охотничьем домике невидимого третьего.
– Слухай сюда, кум, – сказал ординарец комполка, не меняя своего вежливого тона, – вид сверху на меня неприглядный будет, на меня такие, как ты, сквозь смертную подкову глядят.
– Ути-бути, бозе мой! Весьма утяжелил ты меня, Матвейка, своею шрапнелью, в сей момент за угол побежу портки сбросить… Че тебе треба, говори? Чайку испить али Нюрку за бока, шо твою кобылицу?
«Фрау Шрам» — каникулярный роман, история о любви, написанная мужчиной. Студент московского Литинститута Илья Новогрудский отправляется на каникулы в столицу независимого Азербайджана. Случайная встреча с женой бывшего друга, с которой у него завязывается роман, становится поворотной точкой в судьбе героя. Прошлое и настоящее, Москва и Баку, политика, любовь, зависть, давние чужие истории, ностальгия по детству, благородное негодование, поиск себя сплетаются в страшный узел, который невозможно ни развязать, ни разрубить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«У мента была собака»… Taк называется повесть Афанасия Мамедова, удостоившаяся известной премии им. Ивана Петровича Белкина 2011 года. Она о бакинских событиях 1990 годаУпоминания о погромах эпизодичны, но вся история строится именно на них. Как было отмечено в российских газетах, это произведение о чувстве исторической вины, уходящей эпохе и протекающем сквозь пальцы времени. В те самые дни, когда азербайджанцы убивали в городе армян, майор милиции Ахмедов по прозвищу Гюль-Бала, главный герой повести, тихо свалил из Баку на дачу.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
Действие романа разворачивается весной 1983 года, во времена, сильно напоминающие наши… Облавы в кинотеатрах, шпиономания, военный психоз. «Контроль при Андропове ужесточился не только в быту, но и в идеологической сфере. В школе, на уроках истории и политинформациях, постоянно тыкали в лицо какой-то там контрпропагандой, требовавшей действенности и сплоченности». Подростки-восьмиклассники, лишенные и убеждений, и авторитетных учителей, и доверительных отношений с родителями, пытаются самостоятельно понять, что такое они сами и что вокруг них происходит… Дмитрий Бавильский – русский писатель, литературовед, литературный и музыкальный критик, журналист.