Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог - [3]

Ну, и прочее, в таком духе. Что? Это я говорю, что думал Фредди.

Рассказать свою историю за дыней он не смог, поскольку Бодшем безостановочно бранил социалистов, нападающих на Палату лордов. Когда подали котлеты с пюре, Мэвис поделилась мыслями о Душе Америки. Словом, до самого кофе случая не представилось.

— Э-э… — начал Фредди, уловив секунду молчания, — сегодня со мной случилась очень смешная штука. Я бы сказал, бесподобная. Рекомендую распустить пояса.

Беспечно закурив сигарету, он приступил к рассказу. Говорил он хорошо. Поверяя прошлое, сказал он мне, он не вспомнил лучшего повествования. Суровые лица слушателей только раззадоривали его. Ему нравилась сдержанность. Действительно, такую историю нельзя портить хихиканьем. Надо терпеливо ждать, пока грохнет смех.

И вдруг, непонятно когда, он заметил какие-то неполадки, что-то такое в атмосфере. Сами знаете, что бывает, если шутка не дошла. Бодшем смахивал на треску, затаившую дурные мысли, Мэвис смотрела как-то странно.

Он кончил. Все молчали. Мэвис посмотрела на Бодшема, Бодшем — на Мэвис.

— Я не совсем поняла, — сказала дочь графа. — Ты не был знаком с этой особой?

— Конечно, не был, — ответил Фредди.

— Вот как?

— Я ее пожалел.

— Во-от как?

— Просто сердце кровью обливалось.

— Во-от ка-ак?

Старый Бодшем с присвистом вздохнул.

— Разрешите спросить, — осведомился он, — часто ли вы — э — пристаете на улице к особам противоположного пола?

— Подумай о том, отец, — сказала Мэвис голосом, который одним своим звуком погнал бы эскимоса к печке, — что эта особа, вероятно, очень красива. Здесь много смазливых лиц. Тогда тебе будет легче понять Фредерика.

— Она уродка! — взвыл Фредди. — Чучело!

— Во-о-от как?

— В очках, колченогая…

— Во-от?

— А я думал, — обиделся Фредди, — что вы оцените мою галантность.

— М-да?

Все помолчали.

— Мне пора, отец, — сказала Мэвис. — Надо кое-что купить.

— Пойти с тобой? — спросил Фредди.

— Я бы хотела побыть одна.

— Пора и мне, — сказал Бодшем. — Надо подумать.

— Подумать? — повторил Фредди.

— Именно. И очень серьезно. Да. Серьезно.

— А Фредерик докурит сигарету, — сказала Мэвис.

— Да, — согласился ее отец. — Докурит.

— Минутку! — заблеял Фредди. — Честное слово, она похожа на пугало с миннесотских полей.

— Вот как? — спросила Мэвис.

— Да ну? — спросил граф.

— Пошли, отец, — подвела итог бывшая невеста.

А Фредди остался один, достаточно печальный.

Стояло солнечное утро, когда Фредди сел в такси у отеля и поехал от центра к дальним улицам. На 69-й он взял себя в руки и начал нелегкое восхождение. Довольно скоро он позвонил в квартиру 4В.

Ответа не было. Он позвонил снова, потом постучался. Мало того, он ударил в дверь ногой. Никто не откликался, и, рано или поздно, он решил, что Майры нету.

Этого он не предвидел и прислонился к стене, обдумывая, что делать, но тут открылась другая дверь, и показалась женщина.

— Здрасте, — сказала она.

— Здрасте, — сказал Фредди.

Судя по его словам, говорил он неуверенно, определив сразу, что Мэвис эту женщину бы не одобрила. Другая порода. Глаза голубые, без очков. Зубы белые, ровные. Волосы — золотые.

Видимо, вставала она поздно — к половине четвертого успела надеть только халатик и домашние туфельки. Халатик, заметим, светло-розовый, был всплошную покрыт какими-то птицами. Фредди решил, что это попугаи-неразлучники. Согласитесь, что жениху, повздорившему с невестой, не стоит общаться с золотоволосыми особами в розовых халатиках, усеянными ярко-голубыми птицами.

Однако вежливость есть вежливость. Поэтому, сказав «Здрасте», Фредди улыбнулся сдержанной джентльменской улыбкой.

Он уверяет, что именно так улыбался преподаватель библейской истории престарелой тетушке лучшего ученика; но даму в халатике это подвигло к беседе.

— Нужен кто? — спросила она.

— Вообще-то да, — признался Фредди. — Вы мне не скажете, где мисс Дженнингс?

— Кто-кто?

— Джен-нингс.

— Как это?

— Джен-нин-гс.

— А по буквам?

— Да точно так же. Сперва «д», потом много «н» и «г».

— То есть мисс Дженнингс?

— Точно.

— Вот что, — честно сказала дама. — Я ее в жизни не видела. И не слышала. Знать ее не знаю. Она для меня — тьфу! И вот еще что. Я полчаса ломаю спину, пытаюсь открыть окно. Ничего не выходит. Так-то, мой милый! Что посоветуете?

— Не открывать.

— Да ведь жарко!

— Это верно.

— Я просто задыхаюсь. Да. Задыхаюсь. Уф-фуф.

Раньше Фредди ответил бы: «Вот как?» или «Желаю удачи», — но если уж человек вступил на стезю рыцарства, обратного хода нет. Как говорится, вторая натура.

Поэтому он снова улыбнулся и спросил, чем может помочь.

— Ах, мне стыдно вас затруднять!

— Что вы, что вы!

— Это так неделикатно!

— Ни в малой мере, — заверил Фредди, преображаясь на глазах. — Рад служить.

И он пошел за ней в квартиру.

— Вот, — сказала особа. — Окно.

Фредди его осмотрел. Потом подергал. Оно стояло насмерть.

— Ну что теперь за работа? — сурово заметила хозяйка. — Как завинтят, не отвинтить. А то распахнется, еще вывалишься.

— Такова жизнь, — сказал Фредди.

Несколько минут было слышно только его пыхтение.

— Ну как? — спросила особа.

— Голова кружится, — сказал Фредди. — Наверное, давление повысилось.

— Я бы на вашем месте отдохнула. Какой-то вы красный.