Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры - [53]
Дэвид Дафф пишет, что королева Виктория после смерти мужа брала свою младшую дочь, трехлетнюю принцессу Беатрис из детской кроватки, заворачивала в ночную рубашку покойного принца Альберта и так и засыпала, обнявшись с ребенком.
Образ демона Пазузу (или просто Зу) из древней Ассирии и Вавилона активно используется и в современной культуре. Ассирийский демон Пазузу, повелитель засушливых ветров. Похоже, именно он вселился в девушку в «Экзорцисте». Изображение демона, как ни странно, использовалось в качестве оберега от более злобных сил.
Демон Пазузу
На раскопках в Омрите на севере Израиля нашли три терракотовых амулета-пениса. Довольно обычная находка для Древнего Рима с его доминировавшей в общественной жизни одержимостью фаллическими образами. Такие амулеты мальчики носили до достижения совершеннолетия.
Культ мужского полового органа, знаменующий собой редукцию и уничтожение культа богини-матери, распространен во всем мире. Существуют архаические изображения Гермеса в виде вертикальной плиты с бородой. Культ подчеркивает, что пенис – детородный орган, а вот богиня-мать – фигура вспомогательная.
Пенисы-амулеты. Омрит, Израиль. I век н. э
Есть такая европейская морская традиция – оставлять внутри корабельного корпуса деньги. Подводные археологи часто находят монеты, вмонтированные в останки затонувших судов. Знаете, зачем монеты инкрустируют в остов корабля? Чтобы, если судно потерпит крушение, утонувшие моряки могли расплатиться за переход на тот свет.
Мистическое движение поедателей овец в Индии Нового времени предписывало есть сырое мясо прямо с туши, отхватывая куски зубами и не пользуясь вспомогательными инструментами, причем в строгом порядке
Московский военный губернатор Юрий Владимирович Долгоруков был большим другом крупного вельможи Степана Степановича Апраксина, в прошлом бывшего смоленским военным губернатором и известного прежде всего своими пышными приемами в доме на углу Знаменки и Арбатской площади.
По рассказу Елизаветы Петровны Яньковой, Апраксин и Долгоруков имели довольно странный договор, что первый, кто из них умрет, подаст знак второму, оставшемуся в живых, и явится к нему трижды перед его смертью, оповестить, что время пришло. Первым умер Апраксин – в 1827 году. Один из братьев Булгаковых писал о нем, что это был пустой и неинтересный человек, нужный только, чтобы принимать гостей в своем богатом доме, однако многие москвичи скорбели по уходу Степана Степановича, вспоминая его не только как радушного и чуткого хозяина, но и как доброго душевного человека.
Юрий Владимирович пережил своего друга на три года. И действительно, по свидетельству его брата Василия Владимировича, перед смертью он видел дух Апраксина, явившийся ему сначала за шесть месяцев, потом еще раз, и наконец, за три дня до смерти. Юрий Владимирович рассказывал близким о каждом явлении закадычного покойника, отмечая, что приближается час его отхода.
Но самое занятное в этой истории не само желание ближайших друзей удостовериться в возможности сообщения мира мертвых и мира живых, и даже не то, что им удалось-таки сообщиться, а история, которую рассказывают в связи с кончиной Апраксина: дескать, ему за несколько месяцев до смерти также явился некий старик, который указал на близящийся конец, а потом во второй и третий раз предупредил его, что смерть близко. Может быть, первое явление и стало причиной внезапного интереса Апраксина и Долгорукова к вероятности общения живых и мертвых?
Со смертью графа Николая Петровича Шереметева круглой сиротой остался Дмитрий Николаевич, его семилетний сын от бывшей крепостной актрисы Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой, умершей вскоре после родов.
Когда Шереметев вступал в брак с Прасковьей, он перед этим устроил ей мнимую родословную, где она считалась дочерью польского дворянина Ковалевского. Таким образом, Дмитрий Николаевич был рожден от законного брака русского графа и польской дворянки, а не дочери коваля Степана, то есть как бы являлся аристократом по обеим линиям. Кстати, на известном портрете кисти крепостного живописца, где Прасковья изображена в чепце, то есть головном уборе замужней женщины, на ней медальон с портретом ее мнимого отца, польского шляхтича, а вовсе не графа Шереметьева.
Воспитание мальчика взяла на себя вдовствующая императрица Мария Федоровна, опекунами же над персоной маленького Шереметева и над его состоянием она назначила статс-секретаря Дмитрия Петровича Трощинского и действительного тайного советника и сенатора Михаила Ивановича Данаурова, чья семья поселилась в Кусково.
Наследство Шереметев оставил огромнейшее, опекуны управляли имениями как умели, и конечно, с жадностью набросились оптимизировать и экономить в свою пользу: что-то продавалось, что-то сдавалось внаем, как, например, любимый кусковский особняк покойного графа, называемый Домом уединения.
Дом сдавался за 500 рублей в месяц – сначала в нем поселился купец первой гильдии, но съехал из-за сырости, на лето его сменил Бестужев, но в конце июня тоже съехал.
