Паркетный вор - [3]

Вор двинулся к столу. Его движения стали угловаты и неровны. Его кожа покрылась деревянным рисунком и запах смолы наполнил комнату. Вор вынул нож и начал снимать стружку со своией левой руки. Стружка падала на пол и там становилась мертвой кожей. Наконец он лег на стол грудью и схватил мешочек.

Кровь капала на пол.

– Зачем ты это делал? – спросил Мейстер и Сострадание заговорило с ним в унисон.

– Так было легче.

– Ты бы мог снова писать на стенах, – говорил Мейстер с Состраданием.

– Не получилось бы добраться.

Собака увеличилась, заполнила половину комнаты, пошла волнами, заискрилась.

– Что это с ней?

– Сейчас ты видишь волну сострадания, искреннего и сильного.

– Спасибо, – сказал вор, – я не забуду этого. Уймите мою боль, я уже не могу терпеть.

Мейстер сделал небольшой жест рукой.

– Ух, и кровь почти засохла. Это было сильно. А вначале я боялся этой штуки. Но теперь вижу, что оно безопасно. Верно?

Сострадание колыхалось у самого его лица.

– Ничуть. Оно опаснее любого настоящего зверя. Ты даже не знаешь, сколько несчастий причинило сострадание. Впрочем, сейчас ты уже кое-что знаешь.

– Да, – казал вор, – но ваше знание не такое, как я думал, оно не в уме, а теле и в глазах. Как будто бы я видел мир сквозь особенные очки, такие очки, которые из сотни вещей показывают только одну, самую дешевую, оставляя иные невидимыми. Но я еще не понял главного.

– Если прийдешь в следующий понедельник, – сказал Мейстер, – то я дам тебе больше. Вот деньги, обратись в больницу.

4

Утром следующего понедельника Мейстер встал рано, чтобы не пропустить восход солнца. Светило поднималось величественное и красное, просеиваясь сквозь городские дымы и облака смога. Он подставил ладонь под солнечный луч и луч собрался в ярко-оранжевую дымящуюся лужицу. Не совсем подходит, подумал Мейстер, в этом луче слишком много серости.

Он поднялся на крышу, взлетев вдоль пожарной лестницы, потом стал невидимым и направил полет еще выше. Теперь город расправился глубоко внизу, весь окутанный собственным смрадом. Смрад полз, несомый медленным ветром. Здесь лучи лились в первозданой чистоте. Мейстер подставил ладонь под свет. Внизу с загородного аэродрома поднялся истребитель и сразу же выпустил шесть ракет. За ним еще два вырулили на старт. Мейстер стал невидимым для ракет и поднялся еще выше, оставив истребитель выписывать растерянные петли. Когда он вернулся домой с каплей солнечного луча в мешочке, было уже девять. Он ощущал себя приятно усталым. Истребители все вще кружили над городом, прорывая небо раскаленными спицами грохота.

– Пока не приходил? – спросил он Сострадание и Сострадание тихо заскулило. – Я боялся, что опоздаю, пришлось повозиться. Брось скулить.

Наверное, он задерживается, он обязательно сейчас прийдет.

День шел и клонился к вечеру. Сострадание лежало рядом. Мейстер говорил с ним, как говорят с обыкновенной собакой. Оно не понимало и заглядывало хозяину в лицо с безнадежностью во взгляде.

– Мы с ним похожи, – говорил Мейстер, – я чувствую его порывы, я понимаю.

Мне повезло, понимаешь ты, в бессмысленно огромном мире встретить человека который зовет тебя и откликается на зов. Тебе не услышать этого, ты одиноко по природе и даже твои две головы всегда мыслят противоположно. Мне тяжелее, я часть большого зеркала, разбитого на мелкие кусочки. Как нас ни составляй, мы не срастемся, но тоска о единстве… Прекрати выть.

В шестом часу вечера появился вор. Он был в новом костюме, который выглядел великоватым.

– Я уже изготовил подарок для тебя, – сказал Мейстер. – Я изготовил знание из солнечного луча. Во-первых, потому что знание это свет, как всем известно, во-вторых…

– Мне уже достаточно знания, – сказал вор. – Я пришел попросить денег.

Сейчас они мне нужнее. Вам ведь ничего не стоит создать деньги из пустоты.

Сострадание привстало и начало громко выть, глядя на Мейстера. Потом бросилась на вора и обвило его прозрачными лапами, которые вдруг стали похожи на щупальца. Охвачен Сотраданием, вор продолжал:

– Мне очень жаль, но так сложились обстоятельства. Деньги мне сейчас нужнее. Не стоит расстраиваться из-за меня. Я не стою ни одного, и самого малого, движения вашей души. Ведь я просто обыкновенный человек. Я просто червь, который возвращается в свой прах. Того знания, которое я получил от вас, для меня слишком много. Я не знаю что с ним делать. Оно мучит меня. Оно как болезнь и каждый видит, что я болен. Я уже не могу говорить с друзьями, они ненавидят меня за то, что я вижу их. Я стал перпендикулярен течению жизни. Я стал совсем одинок. Я как кусочек, отбитый от зеркала и втоптанный в грязь. Но вы дали мне память о зеркале, к которому я все равно не прирасту. Я чувствую себя прокаженным. Я вижу такие ужасы жизни, которые не в моих силах исправить или понять. Раньше, когда я был слеп, это меня не волновало. Я ни за что не согласился бы расстаться с полученным знанием, но получить новое – это для меня слишком.

Мейстер развязал мешочек и знание, полученное из солнечного луча, с легким шелестом упорхнуло, осветив на прощание комнату. Несколько заблудившихся бликов еще плясали на стенках графина.