Парк Горького - [11]

Должно быть, Приблуда привел двух оглушенных наркотиком обитателей тюрьмы прямо на берег реки, заткнул им рты резиновыми мячами, чтобы заглушить крики, застрелил, подобрал стреляные гильзы, потом с помощью длинного ножа удалил пули. Возможно, он хотел создать впечатление, что их зарезали. Но они были уже мертвы, и крови от ножевых ранений почти не было. Растерзанные тела быстро окоченели.

Санкцию на арест мог дать только прокурор. Аркадий пошел к Ямскому с выдвинутым против Приблуды обвинением в убийстве и ходатайством о выдаче разрешения на обыск кабинета и квартиры Приблуды с целью изъятия огнестрельного оружия и ножа. Аркадий был у прокурора, когда по телефону сообщили, что по соображениям безопасности КГБ берет на себя расследование убийства на берегу Клязьмы. Все заключения и вещественные доказательства было предложено передать майору Приблуде.

По стенам, как слезы, стекала вода. Кроме рек, текущих на поверхности, под городом пробивали себе путь древние подземные реки, потерявшие направление. Бывало, зимой половина московских подвалов сочились водой.

Аркадий поставил ящики на место.

— Нашли, что искали? — шевельнулся сержант.

— Нет.

Сержант, прощаясь, ободряюще улыбнулся.

— Говорят, утро вечера мудренее.

По правилам Аркадий должен был вернуть машину на служебную стоянку, но он поехал домой. Было за полночь, когда он въехал во двор неподалеку от Таганки. На втором этаже выступали грубые деревянные балконы. В окнах его квартиры было темно. Аркадий вошел в подъезд, поднялся по лестнице и, стараясь не шуметь, открыл дверь.

Он разделся в ванной, почистил зубы и вышел, забрав с собой одежду. Спальня была самой большой комнатой в квартире. На столе стоял стереопроигрыватель. Аркадий снял пластинку и в призрачном свете, падающем из окна, прочел название: «Aznavour a L'Olympia». Рядом с проигрывателем стояли два стакана и пустая винная бутылка.

Зоя спала. Длинные золотистые волосы заплетены в косу, от простыней пахнет духами «Подмосковные вечера». Когда Аркадий тихо ложился в постель, Зоя открыла глаза.

— Поздно.

— Прости. Убийство. Три убийства.

Он увидел, что ее глаза наконец приняли осмысленное выражение.

— Хулиганье, — пробормотала она. — Вот почему я говорю школьникам, чтобы они не жевали резинку. Сперва резинка, потом рок-н-ролл, марихуана и…

— И что потом? — Он ожидал, что она скажет «секс».

— Потом убийство. — Голос затих, глаза сомкнулись, мозг, едва пробудившись, снова впал в безмятежное забытье. Зоя была загадкой, с которой он спал.

Спустя минуту усталость одолела следователя и он тоже уснул. Ему снилось, что он ровными мощными гребками все глубже уходит в темную воду. Как только он решил подниматься на поверхность, рядом с ним появилась красивая женщина с бледным лицом и длинными темными волосами. Облаченная в белые одежды, она, казалось, легко парила, опускаясь ко дну. Она взяла его за руку. Это была загадка, которая всегда являлась ему во сне.

2

Зоя, совсем голая, чистила апельсин. У нее было по-детски округлое лицо, невинные голубые глаза, узкая талия, маленькие груди с крошечными, как оспинки, сосками, мускулистые ноги, резкий и громкий голос. Волосы на лобке подбриты, только узкая светлая полоска — Зоя занималась гимнастикой.

— Специалисты утверждают, что в будущем главной отличительной чертой советской науки станет индивидуальность и самобытность. Родители должны признать, что новые учебные планы являются большим шагом вперед на пути строительства еще более прекрасного общества, — она остановилась. Аркадий глядел на нее, сидя на подоконнике с чашкой кофе. — Ты бы занимался зарядкой.

Хотя Аркадий был высок и худощав, когда он расслаблялся, под нижней рубашкой вырисовывалась жирная складка. Нечесаные волосы спадали на лоб. Такие же ленивые неряхи, как их обладатель, подумал он.

— Я специально сохраняю себя в такой форме, чтобы было с кем сравнивать жителей еще более прекрасного общества, — ответил он.

Она наклонилась над столом, пробегая глазами подчеркнутые места в «Учительской газете» и безостановочно шевеля губами. В руке она зажала дольки апельсина вперемежку с кожурой.

— Но индивидуальность не должна порождать эгоизм или карьеризм, — она внезапно остановилась и взглянула на Аркадия. — Как, по-твоему, звучит?

— Выбрось карьеристов. Ты будешь выступать как раз перед ними.

Она, нахмурившись, отвернулась. Аркадий погладил ее по спине вдоль глубокой канавки позвоночника.

— Не надо. Мне нужно закончить речь.

— Когда выступать? — спросил он.

— Сегодня вечером. Райком партии выбирает кандидата для выступления на городском собрании на следующей неделе. Во всяком случае, не тебе критиковать карьеристов.

— Таких, как Шмидт?

— Да, — помедлив, ответила она, — таких, как Шмидт.

Она удалилась в ванную. Сквозь открытую дверь он видел, как она чистит зубы, подкрашивает губы. Она обратилась к зеркалу.

— Родители! Ваши обязанности не кончаются с окончанием рабочего дня. Не прививается ли ребенку эгоизм в вашей семье? Знакомы ли вы с последними данными относительно эгоистичности единственного ребенка в семье?

Аркадий слез с подоконника посмотреть, что это за статья, которую она так разукрасила карандашом. Заголовок гласил: «Нужны большие семьи». А в ванной у Зои лежали противозачаточные пилюли. Польские. Она не пользовалась спиралью.