Парижское приключение - [13]

— Не хотите ли… м-м… как это у вас говорится… немного пощекотать нервы?

Рени покачала головой.

— Я лучше посмотрю.

Она была разочарована видом фишек, так как ее неискушенное воображение рисовало ей кучи монет, лежащие перед каждым из игроков; однако вскоре происходящее захватило ее целиком. Рени наблюдала за крупье, спокойно-безразлично расставляющим фишки, за азартными, жадными лицами игроков. Одна из женщин в особенности привлекла ее внимание. Она была очень стара, морщины избороздили ее желтое лицо и шею, длинный острый нос выдавался вперед подобно птичьему клюву; из-под нависших век алчно поблескивали темные глаза, когда она костлявыми пальцами сгребала свой выигрыш, в котором, судя по всему, не очень нуждалась. Многочисленные кольца на руках и драгоценные камни на шее, шелковое платье и меха говорили о ее богатстве.

— Вы принесли мне удачу, — сказал Леон. Лежащая перед ним кучка фишек выросла. — Но я не стану искушать судьбу. Мы сейчас пойдем.

Он получил деньги за свои фишки, и они вышли к машине.

— Та старуха, кто она? — спросила Рени.

— Не знаю. Но она здесь постоянно. Страсть азарта — это все, что у нее осталось.

— Она показалась мне страшной… как хищная птица.

— У вас богатое воображение. Она просто жадная. Но в ком этого нет?

Он завел машину, и она плавно скользнула вдоль фронтона здания на восток.

— Разве мы едем не в отель?

— Почему бы нам не выпить в Порнише? Я знаю там одно милое кафе. Еще не очень поздно.

Луна освещала бухту, ночной ветер раскачивал сосны, и они наполняли воздух упоительным ароматом; и в ожерелье городских огней тихо плескалось море.

— Ла Боль-ле-Пен, — Леон показал на виллы слева от них, — расположен в Bois d'Amour[6] Вы знаете, что означает слово amour!

— Вероятно, совершенно разные вещи для нас с вами — парировала Рени.

— Вряд ли, — заметил он, но, к ее облегчению, не стал развивать эту тему.

Так же, как и Ле Пулижан, Порнише был рыбацким поселком. Вдоль побережья выстроилось множество яхт; их голые мачты, отданные на растерзание ветру, скрипели, как скрипят в лесу по осени сбросившие листву деревья. Посетителей было мало. В кафе всячески старались убедить вас, что сейчас лето, для этого на террасе даже установили электрические печки — но сидеть снаружи было все-таки слишком холодно. Леон заказал искристое золотое вино, название которого Рени не разобрала. Она виновато сказала:

— Боюсь, что я внесла много беспорядка в сегодняшнее представление. К счастью, завтра приедет ваша манекенщица.

Леон внимательно смотрел, как пузырьки воздуха поднимались в его бокале.

— Я не стал посылать за ней, — спокойно сказал он. — Вы справились прекрасно.

— Но, monsieur…

Он поднял глаза, они были непроницаемы.

— Мы обо всем договорились с мадам Брент. Вам придется задержаться здесь, за вами присмотрит мадам Ламартин, и когда все закончится, она отвезет вас в Париж, посадит на самолет и вы полетите в Англию.

— Однако! — Рени задыхалась от возмущения. — А со мной не нужно было посоветоваться?

— Разве это необходимо? — холодно сказал он. — Для вас сейчас открываются блистательные перспективы. Мы думали, что вы ухватитесь за это предложение.

— Я завтра же уеду!

— В таком случае, вы будете глупенькой девочкой.

Установилось долгое молчание. Рени постепенно отходила. Она знала, что он прав. Он предлагал ей превосходную работу; она проведет еще два дня в роскоши и будет носить великолепные платья, которые она просто обожала. Невольно она погладила мех своего норкового манто. Барри в любом случае разозлится на нее за опоздание, и ей безропотно, как овечке, придется сносить его упреки.

— Хорошо. Я останусь, но мне не нравятся ваши командные методы.

Он весело рассмеялся.

— Методы не имеют значения, если они приводят к желаемому результату.

Когда они вернулись в отель, Леон сказал, что пока она здесь, она будет носить это манто.

— Оно несколько более стильное, чем ваше, — вежливо сказал он. Рени подавила усмешку, — ее шубка по сравнению с этой норкой не стоила ничего, и казалась ей нелепой. — Мадам Ламартин принесет вам другое платье для завтрашнего вечера.

— О monsieur, но… — протестующе начала Рени.

— Довольно! — нетерпеливо прервал он. — Мои манекенщицы должны поддерживать репутацию моего салона. Пока вы в этом отеле, вы будете все время на виду.

Она поняла, что Леон был прав, когда, управившись с petit de jeuner[7] Рени спустилась в холл и все взгляды обратились к ней: женщины смотрели оценивающе, мужчины — искоса. Она была рада тому, что находится под покровительством мадам Ламартин. Селеста продолжала игнорировать ее, делая вид, что не понимает ни ее английского, ни ее французского. Лишь одна девушка — манекенщица толстяка Демонте — была настроена более дружелюбно. Она подошла к Рени, стоящей в углу холла, и заговорила с ней по-английски, коверкая слова.

— Тебе страшно повезло, что ты работаешь у месье Себастьена, — сказала она. — Он хорошо обращается со своими людьми. Месье Демонте жадный, он скряга: у тебя лучший номер, а мы живем на чердаке.

Рени было странно слышать что в «Эрмитаже» есть чердаки, и она заподозрила, что девушка несколько преувеличивает. Карин разглядывала ее с откровенным любопытством.