Парижский Вернисаж - [19]

— Нет. Мы просто разошлись на какое-то время.

— Она, наверное, не выдержала этой пустой связи. Конечно, любая женщина хочет выйти замуж. А я говорила тебе об этом, сынок, что вам нужно пожениться с Ольгой!

— Мам, ты же знаешь, я еще не готов к этому. Мне надо очень много работать, если я хочу чего-то добиться в этой жизни.

— Боюсь, сын, что когда ты будешь готов жениться, Оленьку уведет другой мужчина. Такие женщины как она сейчас большая редкость.

Это были пророческие слова старшей Смирновой, Марьи Гавриловны. Мать Сергея была особой решительной и энергичной, но своего мнения никому не навязывала. Она понимала, что каждому в этой жизни надо определиться с призванием и понять, для чего человек пришел на эту землю.

Марья Гавриловна первая поддержала своего сына в художественных начинаниях. И хотя отец был против того, чтобы сын поступал в художественную академию, мать поддержала решение Сергея. В семье чуть не возникла ссора. Отец не сдавался. Петр Ильич всю жизнь проработал на трубном заводе. Пришел безусым юнцом в трубоволочильный цех и влюбился в металлургическое производство. Начав простым рабочим, со временем стал мастером, и гордился своей профессией. Хотел, чтобы сын продолжил трудовую династию.

Петр Ильич, посмеиваясь, смотрел на эскизы, сделанные мальчишеской рукой, в душе надеясь, что сын выберет путь отца. Но Сергей оказался непреклонным. Тогда отец стал на дыбы.

— Я не допущу, чтобы мой сын стал маляром! — кричал в сердцах Петр Ильич. — Вместо рабочей профессии он выбрал черте что. Мать, это ты во всем виновата! Ты Сережке голову задурила, все поощряла его рисование, учителей ему находила.

— Но, пойми, Петя, у мальчика — призвание. Он может стать великим художником.

— Не допущу и все тут! — сказал Петр Ильич и со всего маху стукнул кулаком по столу.

Сын все-таки поступил в художественную академию и уехал из родного города. Отец со временем успокоился и перестал обзывать при встрече сына маляром. Мать поддерживала Сергея теперь на расстоянии, постоянно перезванивалась с ним, помогала деньгами. Что и говорить, они были родственными душами.

Когда Сергей привез в отчий дом Дашкову, чтобы познакомить с родителями, мать и отец были единодушны. Они встретили Ольгу как родное дитя, надеялись, что сын вскорости женится на ней. Но Сергей снова проявил упрямство. Он не спешил со свадьбой, и не торопился подарить родителям внуков. «Нет, не понимаю я нынешнее поколение, — сказал как-то супруг жене, когда они уже улеглись спать. Петр Ильич отодвинул газету в сторону и внимательно посмотрел на жену: — Маша, ты что спишь что ли? — Да нет, Петя, думаю я, — отозвалась Марья Гавриловна. — А-а, ну так чего надумала. — А что думать? Это их дело думать, молодежи. — Мы вот с тобой, Маша, не встречались помногу лет, как сейчас модно. Взяли да и поженились, и вместе, слава Богу, сколько лет! И в кого только Сережка наш такой упрямый? — В кого в кого, — пробурчала уже засыпая жена, — в тебя! — В меня? — сильно удивился Петр Ильич и снова уткнулся носом в газету.»

Марья Гавриловна была в восторге от новой избранницы сына. И не скрывала своих чувств от будущей невестки, рада была каждому ее визиту. Как-то женщины разоткровенничались между собой.

— Наконец-то, моему Сереженьке повезло, — сказала Марья Гавриловна Ольге, когда они после обеда остались вдвоем на кухне и перемывали посуду. — Он встретил настоящую женщину, вас, Оленька. Вы так подходите друг другу.

— Спасибо, Марья Гавриловна, за теплые слова. Не каждая свекровь так встречает девушку своего сына, — Дашкова зарделась от смущения.

— До вас, Оленька, Сергею не везло с женщинами, — сказала Смирнова.

— У него что, было много женщин? — смутилась Дашкова.

— Нет, не много. Но какие-то назойливые попадались, словно мухи, и дерзкие, в общем, нахалки. Ведь Сережа привлекательный, его Бог внешностью не обидел.

— Может быть, и я нахалка?

— Нет, не наговаривайте на себя, дитя мое. Можно мне вас так называть?

— Конечно можно, Марья Гавриловна.

— Оленька, дитя мое, вы чудесная женщина. Сама умница, красавица, профессионал хороший и любить умеешь. А это, между прочим, главное достоинство женщины. Ты не обвила его как удав, который душит все живое, к чему прикасается. Была у Сергея одна девушка. Надеждой звали.

— Красивая? — Ольга насторожилась. От волнения она упустила тарелку из немецкого фарфора на пол: — Ой! Разбилась, как жаль.

— Ничего, пустяки, посуда бьется к счастью, — успокоила Смирнова девушку и продолжила: — Ну, так вот, эта Надежда из себя была хороша, ничего не скажешь. Этакая яркая брюнетка, восточная красавица. Но она же преследовала Сергея до невозможности. Звонила с утра до ночи, в мастерскую бегала к нему постоянно. Проверяла, с кем он, куда пошел, с кем встречается? В общем, обвила парня, как лиана. Не вздохнуть, ни расправить плечи. А уж сцены ревности закатывала, жуть! С битьем посуды, иногда устраивала истерики прямо на улице. Сергей от нервотрепки аж похудел, осунулся весь, перестал рисовать, говорит «брошу, мама, я рисовать вообще. Пойду лучше на завод, к отцу. Знаешь, какие деньги сейчас рабочие заколачивают!»