Парижские тайны. Жизнь артиста - [39]

Не сердись на меня за откровенность. Я боролся с собой, прежде чем написать эти строки. Мне было бы удобнее пользоваться твоим хорошим отношением и молчать.

Поразмысли над этими строчками и найди в самом себе ответ. Не пиши мне его. Просто прочувствуй.

Твой Жан».

Я не нашел своих писем, написанных в ответ на его. Судя по следующему письму, я был потрясен его добротой и нежностью. Я рассказал об этом Ивонне де Бре и написал Денхему, чтобы порвать с ним всякие отношения. Был ли я искренен, когда писал Жану, что поверил в его равнодушие? Не думаю. Более того, у меня была манера лгать так, что это почти невозможно было обнаружить. Говоря правду, я лгал так, чтобы мне не поверили. Например, когда я говорил Жану, что я вовсе не тот ангел, каким он меня представляет. Если мне приходилось действительно лгать, эту ложь нельзя было проверить, и я упорствовал в ней так, что она становилась похожей на правду. Если, например, я говорил какому-нибудь актеру, что нахожу его игру хорошей, я всем говорил то же самое, хотя на самом деле считал его игру посредственной. Таким образом, меня нельзя было уличить во лжи. Но мое восхищение Жаном, моя нежность к нему, моя дружба росли с каждым днем, и ничто и никто не могло с этим сравниться. Так, конечно, я ему и написал. Он тут же ответил мне, как бы снова незримо проскользнув под моей дверью:

«Мой Жанно!

Я вновь и вновь перечитываю твое доброе письмо. Как ты мог поверить в мое “равнодушие”? Я имел глупость играть роль, потому что мне хотелось освободить тебя и сделать счастливым. Но если мое счастье нужно для твоего, знай, что я каждую ночь плакал и страдал оттого, что не держу тебя в своих объятиях и что все мои шутки и смех были притворством. Я признаюсь тебе в этом в порыве радости, потому что чувствую, что удача возвращается в наш дом, и когда я поцеловал тебя сегодня вечером, я увидел, что ты был так же взволнован, как и я, и что мы портим чудо нашей жизни, не похожей на жизнь других. Мой прекрасный ангел, я хочу только твоего счастья, нашего счастья, и когда Ивонна де Бре сказала мне, что ты пишешь Д., я чуть не умер от признательности и нежности. С мужеством в тысячу раз большим я буду работать и бороться со злыми людьми, которые боятся тебя, как черт боится святой воды. Мой Жан, я обожаю тебя…

Р.S. Я очень сержусь на себя за то, что плохо объяснился».

Жанно

Я любил тебя плохо, ленивой любовью —

Солнца луч, что сердца согревает подчас,

Я любил твою верность, и гордость, и юность,

И насмешку сияющих глаз.

Но решил я, что ты – сокровище мира,

Роль скупца я с тобою не вправе играть,

Что напрасно ты тратишь со мной свою силу,

Что тебя не смогу удержать.

Я ошибся, тебя обманув не желая,

На себя я терновый венец возложил.

Наша встреча – и драма моя, и поэма,

Но как мало я все же любил!

Отдаю тебе душу, и сердце, и остальное,

Снежных призраков сонм под крышей моей.

Направляй мою жизнь ты своею рукою —

Моя смерть во власти твоей.

Другое письмо:

«Жанно, ты скажешь, что у меня мания писать письма. Но как хорошо ночью писать тебе и видеть, как поток моей нежности струится под твою дверь.

Мой Жанно, ты вернул мне счастье. Ты никогда не узнаешь, что я выстрадал. И не думай, что я буду на тебя в обиде из-за твоих увлечений. Ты будешь рассказывать мне о них, и мы вновь обретем друг друга в любви, которая сильнее всего. Я обожаю тебя».

В другой раз я нашел под своей дверью следующее послание:

«Мой Жанно!

От всей души благодарю тебя за то, что ты меня спас. Я тонул, и ты бросился в воду без колебаний, не оглянувшись назад. Восхитительно то, что тебе это было нелегко, и что ты не сделал бы этого, если бы твой порыв не был искренним. Этим ты доказываешь свою силу, доказываешь то, что наша работа приносит плоды. В любви не может быть “козы” и “капусты” и не бывает маленькой любви. Любовь – это “Тристан и Изольда”. Тристан обманывает Изольду и умирает от этого. В одну минуту ты понял, что наше счастье нельзя поставить на одни весы с каким-то сожалением, безосновательной грустью. Я никогда не забуду этого. Напиши мне пару строк, твои письма – мои талисманы. Я обожаю тебя.

Жан».

Там было также стихотворение:

Твое молчание

Любовь – нелегкая наука,

И я постиг ее с тобой.

Я слушаю молчанье друга,

Не понятое прежде мной.

Мой ангел, я любил так плохо!

Мой ангел нежный, ангел дикий…

Прозрачный, чистый, непорочный

И прочно, как кристалл, закрытый.

В кристалле этом созерцаю

Всю безысходность прошлых дней,

И в мыслях храм я воздвигаю

Античной статуе твоей.

В другое утро:

На колене

Читая гранки, вдруг я понял,

Что мной завершен «Потомак».

И вмиг легко мне стало так,

Словно исчез груз прошлых болей.

И понял я, что заслужил награду

Изменчивого солнца твоего

И что резные листья винограда

Скрывают плохо пол богов.

И ощутил себя я Принцем,

Но на колено Принц встает

Чтобы облаткой причаститься,

Той, за которой небо ждет.

Я понял, что мне щит с цветами

Твоими суждено носить,

Что лишь раскаянья слезами

Могу я глупость искупить.

Меня целуй же ты до боли,

Кольцо снимай и надевай

И изредка своею волей

В рыцарский орден посвящай.

Вскоре мы закончили играть «Трудных родителей». Он написал мне последнее стихотворение, все строки в нем были подчеркнуты.