Парижские тайны царской охранки - [107]

27 сентября 1903 года Батушанский освобожден из тюрьмы и, как докладывает директор Департамента полиции Белецкий товарищу министра внутренних дел, «несмотря на сильное расстройство нервной системы благодаря четырехмесячному одиночному заключению, немедленно занялся разработкой состава местных преступных организаций и к половине октября выяснил более видных из них, а также местонахождение тайной типографии социалистов-революционеров, а затем сообщал весьма ценные сведения о действовавшем «екатеринославском социал-демократическом комитете» относительно самых конспиративных сношений и задач комитета».

За столь блестящую деятельность министром внутренних дел Плеве было разрешено Батушанскому «в случае, если он будет скомпрометирован в революционной среде не по своей вине, ходатайствовать о назначении ему пожизненной пенсии в 1200 рублей в год».

В 1907 году Батушанский в целях розыска был командирован за границу, откуда посылал подробнейшие донесения Департаменту обо всех эмигрантских собраниях. За границей Батушанский получал жалование по 1000 франков в месяц.

Боязнь быть раскрытым была так сильна у Батушанского, что переходила порой в настоящую манию преследования и отражалась даже в его донесениях начальству, которое принуждено было его утешать и ласковыми письмами, и денежными наградами. Трусость нисколько не ослабляла провокаторской деятельности Батушанского, и он, не довольствуясь освещением c.-д., принял самое горячее участие в подготовке и организации за границей боевого отряда максималистов, который сам поехал сопровождать в Россию (1908 год). Этот отряд был конечно провален целиком, а участники его (Людмила Емельянова, княжна Мышецкая, Иван Коломейцев, Николай Пупянский и другие) пошли на каторгу, Батушан-ский же возвратился в Париж.

Но предчувствие не обмануло Батушанского, в октябре следующего года (1909 год) заведующий заграничной агентурой докладывает Департаменту, что Батушанский «проваливается», так как стала известна его роль в деле Екатеринославской типографии, а также благодаря «изменившему» французскому агенту Леру Бурцев обнаружил и знакомство Батушанского с Гартингом.

На товарищеском суде, продолжавшемся семнадцать заседаний, Батушанский был объявлен провокатором.

После «провала» Батушанский направляется в Петербург, где хлопочет о выдаче ему обещанной пенсии, бессрочной паспортной книжки и разрешении носить револьвер.

Министр внутренних дел Столыпин выполнил обещание Плеве только наполовину: Батушанскому в июне 1910 года было разрешено ходатайствовать о пенсии в 600 рублей в год вместо обещанных 1200 рублей. Русские министры всегда бережно относились к интересам казны…

Вероятно эта скупость и недержание слова начальством и были одной из причин, толкнувших Батушанского на переписку с Бурцевым, который предлагает «проваленному» им провокатору «для его будущего спокойного существования рассказывать ему, Бурцеву, все о своей деятельности». Подлинные письма Бурцева, так же, как и копии с ответом Батушанского, находятся в делах Департамента полиции.

Но одновременно с этой перепиской Батушанский просит директора Департамента полиции устроить его на государственную службу, засчитав ему время служения с 1902 года, при этом напоминает об обещанной ему пенсии. За первым прошением вскоре следует второе, где Батушанский между прочим говорит, что он «мог бы реабилитироваться при содействии Департамента, разбивши Бурцева и его икса (секретаря Лопухина)… реабилитация может быть и другая, а именно войти с Бурцевым в сношение, выдавая ему кое-что; в случае отказа Департамента от его дальнейших услуг Батушанский снова просит о приеме его на государственную службу, о назначении ему пенсии и предлагает креститься. В ответ на это прошение Батушанский получил 350 рублей единовременного пособия и 600 рублей пожизненной пенсии, что мотивировано следующим образом: «принимая во внимание в высшей степени полезную и продуктивную деятельность Батушанского в течение восьми лет в качестве секретного сотрудника, а равно и то обстоятельство, что разоблачение его службы Правительству последовало не по его вине». В бумагах Департамента расписка Батушанского от августа 1910 года, что ему объявлено постановление Департамента и что «в будущем он никаких претензий к Департаменту полиции, ни к другим розыскным органам иметь не будет». Сверх пенсии Батушанский получил заграничный паспорт, разрешение носить револьвер и отправился в Париж, где и поселился.

Бейтнер Лев Дмитриевич, из дворян, женат на дочери известного нижегородского купца А. А. Кузнецова служил по официальному свидетельству в заграничной агентуре 15 лет «с большой пользой для дела». С 1892 по 1905 год жил главным образом за границей: в Швейцарии, Франции и Англии. В 1905 году был уличен в сношениях с парижским посольством, в 1908 году был уволен, получил единовременное пособие в 2000 франков, затем лечился в Каире. Среди других революционеров особое внимание обращал Бейтнер на «освещение» Бурцева (см. первую часть, страницы 60,65,66). Согласно «Высочайшему повелению» Бейтне-ру была назначена пенсия из секретных сумм Департамента полиции по 1000 рублей в год. которую он получал через свою мать Екатерину Бейтнер, живущую в г. Орле на Пушкинской улице.