Парижская мода. Культурная история - [47]

Хотя проституция существовала всегда, «полусвет» стал заметной и характерной составляющей парижской жизни только во времена Второй империи. Во второй половине XIX века знаменитые grandes horizontales, куртизанки, были скандально известны не только достижениями в искусстве любви, но и великолепием своего гардероба. В книге «Женщина в Париже» (1894) Октав Узанн так описывает туалет дамы полусвета: «Ее наряды всегда должны соответствовать послезавтрашней, а не вчерашней моде». Как только у нее появлялся любовник, костюм становился еще более важен, поскольку «светские люди, которые вступают в связь… с horizontales… приобретают женщину так же, как они приобретают яхту, жеребца или охотничье поместье, и они требуют от нее всего, что может продемонстрировать размеры своего состояния и свой шик в тех кругах, где человек рассматривается и оценивается той мерой, в соответствии с которой он живет. Таким образом, они более восприимчивы к туалетам своей прекрасной подруги, чем к ее красоте или молодости… Они ожидают от нее не любви, не чувственного удовольствия, но приобщения к прославленному миру viveurs»[270].

Для дамы полусвета статусная составляющая костюма была важнее, чем для благопристойной замужней женщины. Обозревательница Le Code de la mode горько сетовала: «Восхитительные прогулки по Булонскому лесу… ипподром… театр… главную достопримечательность [каждого из этих мест] составляет великолепие туалетов – соединение двух миров, честных женщин и куртизанок». Обращаясь непосредственно к читателям-мужчинам, она спрашивает: «Скажите правду, что вас так привлекает в тех, кого вы предпочитаете своим женам? Красота? Душа? Талант? Бедные, бедные люди! Всем этим ваши жены… превосходят ваших любовниц». Нет! – заключает она. – «Вас соблазняют… именно эти роскошные платья» (те самые, которые вы запрещаете покупать своим женам из экономии). Их драгоценности, их макияж, их «странный, но подлинный блеск… чарует ваш взгляд и ваше воображение»[271].

Элис Айвими написала «Дамский путеводитель по Парижу» (1909), где советовала, в частности, куда американка или англичанка может без опасения отправиться одна, чтобы развлечься. «Выбирая вечер для посещения театра, – писала она, – помните, что воскресенье и понедельник предназначены для простых людей, и вы не увидите элегантных туалетов». С другой стороны, если вы выбрали правильный вечер для посещения небольшого театра, например театра Капуцинов, вы сможете увидеть «легкую пьесу» и «очень модную публику». Чтобы пойти туда, «нужен более или менее элегантный туалет; английский костюм не допускается. С другой стороны, платье-декольте было бы нежелательным». А если вы настолько отважны, что готовы посетить мюзик-холл, например «Олимпию», «Мулен Руж» или «Фоли-Бержер», «для этого развлечения [о]чень важно подобрать сдержанный, но хороший туалет». Перечисленные места были «пристанищем и охотничьими угодьями дам полусвета». Во время антракта, когда зрители прогуливались по фойе, куртизанки появлялись там «в великолепных нарядах, сшитых по последней моде». Поэтому приличной даме лучше не выглядеть слишком модной! Не говоря уже о том, что «в сопровождении друга дама, без сомнения, получит от спектакля больше удовольствия»[272].

На скачках

Как писал Октав Узанн, «во Франции спорт означает скáчки». Он ссылался на другого французского писателя, по мнению которого «спорт подразумевает три вещи, вместе или по-отдельности: свежий воздух, ставки и возможность применить один или несколько физических навыков»[273]. Во Франции спорт также подразумевал моду – не только потому, что некоторые виды спорта пользовались бóльшей популярностью, но и потому, что престижные виды спорта требовали специфической одежды. Костюм для верховой езды служил маркером статуса его владельца, предстающего в образе современного шевалье. Даже зрелищные виды спорта принимали вид модного показа. В 1864 году журналист издания La Vie Parisienne замечал: «В Лоншане многие наблюдатели охотно перестают следить за кепи и жакетом жокея, чтобы рассматривать одни лишь платья и шляпы знаменитых парижских дам»[274]. Почему, однако, конный спорт был таким модным? И почему одежда была столь важной составляющей парижской спортивной жизни?

Представление о престижности le sport (как и само это слово) французы позаимствовали у англичан. Аристократическая англомания имела долгую историю. Еще во времена правления Людовика XV французы, подражая англичанам, проводили закрытые конные бега. После Реставрации конный спорт вошел в моду во многом благодаря своим аристократическим коннотациям. В 1827 году был построен ипподром в Лоншане, а вскоре после этого еще один – в Шантийи. Автор журнала La Mode славил «состоятельных денди», которые поддерживали этот вид спорта, и выражал надежду, что при наличии «еще нескольких любителей скачек, столь же исполненных энтузиазма, англичане будут расценивать нас как [полноценных] соперников». В 1833 году было основано общество La Société d’encouragement pour amélioration des races de chevaux en France, больше известное как Жокейский клуб. Именно эта организация занималась проведением скачек. Ежегодно проводились три состязания: в апреле, начале июня и сентябре (или октябре). Каждый сезон продолжался шесть дней и привлекал огромные толпы. Как значится в одной из историй скачек, «спортсмены, которых также называют джентльменами-наездниками (gentilshommes cavaliers), не гнушаются выступать в качестве жокеев». Конечно, великие спортсмены à la mode чаще были владельцами лошадей, а не ездили на них сами, а Жокейский клуб пользовался славой самой элитарной мужской общественной организации в Париже