Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма - [103]
Секунды две.
Пригнитесь, Кира, а то попадете в кадр.
Исчезла, будто услышала.
Наверное, с перепугу растянулась прямо на полу, там, в пустынном коридоре вагона.
Прозрачное, без пятнышка или ворсинки, пятое окошко одиннадцатого вагона пошло в кадр.
Состав уходил из цеха.
А через день должны были снимать «на натуре» — на вольном воздухе. Но с утра лил дождь. Мусатов на «летучке» предложил отменить съемку.
— Безнадежное дело, — проворчал он устало.
Ничто так его не бесило и не досадовало, как дни вынужденного простоя, безделья.
Санька посвистывал, сидя на подоконнике: небесное светило работает куда менее четко, чем его осветительные приборы.
Сердечкова охала:
— Ну почему мне вечно с погодой не везет!
Сегал помалкивал, в душе радуясь свободному дню.
— А что вы предлагаете? — спросил Мусатов Киру.
— Не отменять. Потому что, если вдруг распогодится, то вы же первый, Виктор Кириллович, начнете ругаться на чем свет стоит — зачем отменили.
Когда к полудню ближе в разорванных тучах показалась синева, Кира, стоя на пороге гостиницы, не могла отвести глаз от неба. Ей казалось, что если она будет смотреть, не отрываясь, то тучи просто не посмеют снова занять этот отвоеванный Кирой кусок синевы. Она собственными руками разогнала бы тучи, разорвала бы в клочья, швырнула бы их в озеро, что ли… А если дунуть на них изо всех сил, а?
Кире так хотелось, чтобы съемка, назначенная ею, не сорвалась, что она, запрокинув голову, дунула в небо и… услышала мусатовский смех и увидела его тень на каменных ступенях. Да, тень! — солнце выглянуло на миг и снова скрылось.
— Давайте дуть вместе, — сказал Мусатов.
— Да нет, Виктор Кириллович, я вовсе не дула.
— Вы дули на облака, чтобы съемка состоялась, я видел, — настаивал Мусатов, и она поняла, что ее выдумка его забавляет.
В этот миг налетел такой порыв ветра, что старая осина подле гостиницы заволновалась, затрепетала; ларечник поймал на лету чуть не упорхнувший с мокрого прилавка смятый рубль, сверкнуло озеро, и Кира зажмурилась — выглянуло солнце.
— К часу совсем распогодится, — сказала Кира.
Мусатов поглядел на нее, залитую солнцем, растрепанную на ветру, швырнул окурок в лужу и исчез за дверью гостиницы.
— Кирилыч! — несся откуда-то сверху голос Сердечковой. — Ты где, Кирилыч? А Кира-то права — солнышко!
Ей впервые подумалось: Кирилыч, Кира…
Воскресным вечером, незадолго до отъезда из Петроозерска, пошли в Парк культуры и отдыха всей группой.
Было прохладно и ветрено, на дорожках клубилась пыль вперемешку с окурками и бумажками из-под мороженого. Духовой оркестр в желтоватой раковине играл минорный вальс. В стороне от центральной аллеи виднелся танцевальный круг среди березок. Вокруг площадки теснился народ. Немногочисленные танцующие, попарно держась за руки, как детсадовские малыши на прогулке, с серьезными лицами аккуратно семенили ногами и подскакивали — девушки с девушками, парни с парнями.
— Ой, потанцуем, Кирилыч, потанцуем! — просила Сердечкова.
Мусатов сказал, что он этих новомодных танцев не знает. В его время фокстрот танцевали, танго и вальс-бостон.
Пластинка кончилась, поставили другую.
Мусатов помедлил, прислушиваясь к музыке, подхватил Сердечкову и вывел ее на середину круга.
Кира стояла в толпе, скрестив руки и грея ладонями озябшие локти, прядка волос налетела на глаза.
Среди людей, стоявших по краю круга, Кира узнавала многих рабочих и работниц завода. Она увидела и Варвару Фомину — завстоловой. Варвара Ильинична пришла с дочкой — некрасивой девицей, но сама Варвара — статная, полногрудая, румяная, с русой косой, аккуратно уложенной над высоким белым лбом, улыбалась, облизывала губы и с блеском в глазах смотрела на танцующих. Дочка уцепилась за сильную, белую руку матери.
Кира смотрела на Варвару Фомину исподлобья и неприязненно.
А Варвара и не глядела на Киру, а вот на Виктора Кирилловича она зыркала, кажется!
Зазвучали первые такты «Голубого Дуная». Кира подумала — ведь он уже танцевал с Сердечковой, теперь ее черед, это справедливо. Не так ли? Это, по меньшей мере, справедливо!
Но Мусатов подошел к Варваре. Дочка покосилась на мать, а та, вспыхнув густо-розово, как блузка, сверкнув глазами, не колеблясь, положила руку на плечо Мусатова. Они стремительно врезались в толпу танцующих, закружились, а «Голубой Дунай» катил свои волны, освещенные цветными лампочками.
«Если он меня не пригласит, — думала Кира, дрожа всем телом, — я умру. Что я ему сделала? Я ведь ничего не хочу. Только, чтоб он протанцевал со мной один-единственный раз. И всё. И больше ничего мне не надо».
Казалось, этот проклятый «Голубой Дунай» никогда не кончится, а Варвара с поразительным для ее комплекции изяществом, с каким-то даже комфортом разместившись в мусатовских объятиях, все кружилась и кружилась. Кира видела, Мусатов устал. «И как ей не совестно, как ей не стыдно перед дочкой, перед сослуживцами!» — думала Кира.
Мусатов повел Варвару на край круга прежде, чем кончилась музыка, и вытер лоб носовым платком.
В этот миг снова раздалась музыка. Это была грузинская песенка «Элико». И пока вертелась пластинка, на все лады звучало это милое имя: то запевал женский голос, то мужской, то вступал мужской хор и ему вторило сопрано, то женский хор и ему вторил баритон. Элико, Элико! Она всем вскружила голову, она всегда весела, как золотистый цинандали, как спелый персик румяна, а глаза у нее как две черные виноградинки. Славная, видно, девушка, эта Элико!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.