Париж в любви - [41]

* * *

Вчера в Фонтенбло мы зашли в ресторан. С диким блеском в глазах Лука заказал свиные ножки под горчичным соусом. Через минуту после того, как ему принесли это блюдо, он схватил моего чудесного барашка. Мне пришлось есть свиные ножки, которые, наверно, были пухлыми, судя по жирному мясу на крошечных косточках. Слава богу, бордо было превосходным.

* * *

В Фонтенбло есть карусель под стать королевскому дворцу: двухъярусная, с лошадками, тигром и Золушкой, украшенная пастельными арабесками. Мы с Кэрри забрались в яйцо с розовыми завитушками и все кружились и кружились, дети же уселись в вертящееся яйцо. Мы смотрели, как мимо нас проносится Фонтенбло — было такое чувство, будто мы машем из окошка королевской кареты. Ветер подхватывал крики и смех детей.

* * *

Тема весны, как ни странно, ассоциируется у «Шанель» с гумном. Манекены в витринах «Прантам» позируют на фоне стогов сена, и я только что прошла мимо магазина «Шанель» вблизи площади Мадлен, где манекены в коротеньких юбочках неуклюже держали в руках грабли. Может быть, это реакция на снижение спроса? Смелое, но неубедительное утверждение, что этот модный бренд популярен даже в деревне?

* * *

Из ультрароскошного «Отеля де Крийон» вышла женщина, которой было, по крайней мере, лет шестьдесят. На ней сапоги до колена, короткая юбка, открывающая ноги, обтянутые блестящими бледными чулками. Небрежно наброшенный ярко-оранжевый шелковый шарф развевается за плечом.

* * *

Сегодня Кэрри, Шарлотта, я и Анна зашли в «Ле Дом», кафе на улице Риволи. Громкая музыка загнала нас в заднюю комнату, которая оказалась очаровательной: бархатные кушетки, низкие столики с металлическими фонариками, от которых исходит мерцающий свет. Так и представляешь этот порочный гламур ночью, когда вихляющие бедрами юные французы с сережками в ушах томно раскидываются на пурпурных подушках.

* * *

Мы с Кэрри, оставив детей дома, устроили себе шикарный ланч в ресторане у площади Мадлен. Люди, сидевшие там за трапезой, были так же хороши, как и наши устрицы: новорожденный малыш в мягкой льняной одежде цвета мяты; леди, сидевшая вместе со своим мужем (или любовником?). На ней была плиссированная шелковая юбка и свитер, вышивка на котором повторяла узор на ее юбке.

* * *

У Анны заболел живот на уроке, и она почти весь час просидела в обнимку с учительницей. Мне это показалось подозрительным: я-то знаю, как хорошо она умеет симулировать. По ее словам, Домитилла положила голову на парту и громко заплакала, потому что Анна не сидела рядом с ней. «Она так неестественна, — заметила Анна. — Иногда я все еще вспоминаю, как она меня ударила — так что я осталась с учительницей».

* * *

Вчера мы вылетели во Флоренцию, чтобы провести Пасху с семьей. Я почувствовала, что это не Париж, когда разговор за столом сосредоточился исключительно на еде: салями из Сицилии (лучше, чем из Абруцци?), помидоры, купленные у своего поставщика, ветчина, сделанная из «счастливых свинок» (то есть свиней, разгуливающих на свободе — если такое возможно). «Мило делает счастливым любая ветчина», — сказала Анна. Нет никаких доказательств, что нынешняя диета уменьшила талию Мило.

* * *

В витринах флорентийских магазинов полно рождественских яиц: крошечные яички, завернутые в золотую фольгу, большие — размером с маленького пуделя, с розовым бантом сверху. Мои любимые — голубиные. В скорлупе осторожно просверливают дырочку и заполняют ее расплавленным шоколадом. Вы надбиваете яйцо ложечкой, как если бы оно было сварено всмятку. И наслаждаетесь шоколадом.

* * *

К ужасу Марины, сегодня утром Мило не явился на зов: «Кушать, кушать!» (любимые слова Мило). В полной уверенности, что он умер, она носилась по квартире, разыскивая его — и наконец нашла. Он застрял между кушеткой и стеной, как пробка в бутылке. Теперь кушетку отодвинули на десять дюймов от стены, чтобы ничто не мешало Мило устремляться на кухню.

* * *

Сегодня мы с Анной и тетушкой Алессандро отправились на дамский ланч. Анна впорхнула в «Ривуар», элегантный ресторан во Флоренции. На ней были новые туфельки и платье с оборочками. Официант принес нам бумажные салфетки, и вдруг пожилой джентльмен за соседним столиком закричал: «Филиппо! Принеси этим леди приличные салфетки. Они же флорентийки!» Филиппо с виноватым видом вернулся с огромными бледно-розовыми льняными салфетками. Мы пировали, как флорентийские герцогини.

* * *

Мы с Алессандро пустились на поиски шоколадных яиц, потому что Пасхальный Кролик[77] находит американских детей, где бы они ни были. Вообще-то он перепрыгивает через Италию, так что родителям приходится вместо него дарить «Киндер-сюрприз». Мы видели одно шоколадное яйцо размером с младенца, украшенное букетом из шоколадных цветов.

* * *

По моему мнению, причина того, что мальчики неохотно говорят о своих чувствах, кроется не в природе, а в воспитании — и я воспитывала Луку соответственно. Но в последнее время он только хмыкает, когда ему задают вопросы о его эмоциях. «Но, — с явным отвращением, — не с моей же мамой это обсуждать». Надеюсь, тот, с кем он делится, оценит усилия, которые я приложила.