Париж.ru - [61]

Веня вздрогнул. Сейчас чувства его были так напряжены, что он видел и слышал то, на что прежде и не обратил бы внимания. Лишь поэтому и уловил не только горечь, не только обиду, с которым и было сказано это «Лохи!», но и тончайший оттенок пренебрежения – и даже превосходства.

Превосходства!

– Вы, кажется, не очень высокого мнения о милиции? – спросил он осторожно.

– А вы? – недобро усмехнулся Вятский. – Вы о ней высокого мнения?

И опять это превосходство – на сей раз откровенное, на сей раз относящееся не только к милиции, но и к Вене. К Вениамину Григорьевичу Белинскому, доктору медицины. К тому человеку, который, между прочим, господин Вятский, дочку вашу от смерти спас!

И тут доктору медицины В. Г. Белинскому попала мощнейшая вожжа под хвост.

– Вы правы, – бросил он небрежно. – Я весьма низкого мнения о нашей доблестной милиции. Например, потому, что я сейчас имею возможность свободно прийти к вам. Вообще говоря, разрешение на встречу с вами мне следовало бы выпрашивать у начальства КПЗ, или СИЗО, или как там называются те местечки, где преступников держат в ходе следствия, до суда?

Валерия Лебедева. 30 июля – 1 августа 2002 года. Париж – Мулен-он-Тоннеруа

– Ты понимаешь, – задыхалась от рыданий Николь, когда они с Лерой, только что прилетевшей из Москвы, сидели в кафе тут же, в аэропорту Шарль де Голль (молодая француженка пока не находила в себе сил сесть за руль припаркованного на стоянке крошечного серебристого автомобильчика), – оказывается, все это время он был убежден, что я гоняюсь за его состоянием! Ты можешь это вообразить?! Конечно, Мирослав очень богат, отец его составил свой капитал торговлей, он был одним из первых русских, которые смекнули, какие возможности таит в себе пе-ре-строй-ка для оборотистых людей. Он составил настоящий капитал... Забота о деньгах и свела его в могилу, он ведь умер от инфаркта! Потом Мирослав еще и приумножил это cостояние. Конечно, если вести счет на деньги, мы – наша семья – по сравнению с ним просто едва перебиваемся. Ну и что?! Разве это главное в жизни? Говорят, француженки – самые практичные женщины в мире, но клянусь: я никогда не смотрела на наш брак как на средство устроить свою судьбу и тем более – улучшить свое материальное положение. Я любила его таким, какой он есть, я думала, он любит меня такой, какая я есть. А оказывается...

– Погоди, я не пойму... – растерянно пробормотала Лера, у которой еще гудело в ушах после перелета, а оттого соображала она медленно. – Он что, тебя бросил? Но ребенок... это его ребенок?

– Конечно! – обиделась Николь. – Чей же еще?! Ты что, полагаешь, я могла собираться замуж за Мирослава, а забеременеть от другого?

– Ладно, извини, извини, – замахала руками Лера, – ничего я такого не думаю, это я так, по глупости спросила. Но тем более! Если это его ребенок, то как же он мог тебя бросить – беременную?! Наверное, я ничего не понимаю в людях, но он не похож на подлеца. Он скорее похож на такого гусара, ну не знаю. Лихого, удалого, но верного и надежного. Порядочный, благородный – вот какое о нем складывается впечатление. Не могу поверить, что он тебя бросил!

– Никто меня не бросал, – заносчиво сказала Николь, вздергивая свой пикантный французский носик. – Это я его бросила, поняла?

– Ага, что доставило тебе массу удовольствия, – проворчала Лера по-русски. – За сто верст видно!

– Жё нэ компран па! – забеспокоилась Николь. – Я ничего не понимаю!

– Говорю, зачем бросила? Почему?

– Понимаешь... Три года назад у меня был один... мужчина. Мы собирались пожениться, я забеременела, но вдруг случился выкидыш. Правда, срок был еще маленький, всего лишь полтора месяца, но все равно – я очень переживала. И он тоже. Но потом мы как-то отдалились друг от друга, так что нет худа без добра. Однако мне тогда врачи сказали, что у меня слабая матка, поэтому если я снова забеременею, то риск раннего выкидыша всегда остается. Вот если доношу до трех месяцев – тогда все будет в порядке. И я вспомнила, что у моей мамы тоже до меня был выкидыш, даже два – и тоже на ранних сроках. И вот я смотрю – задержка... А мы с Мирославом как-то никогда о детях раньше не говорили – ну, не знаю, почему не говорили, и все, я даже не знала, как он к этому отнесется. Почему-то была убеждена, что он мечтает об этом так же, как я. А я очень мечтала! И вот три месяца я молчала, как шпионка какая-нибудь. Думаю, если все-таки произойдет выкидыш, то пусть хотя бы я одна от этого буду страдать, чтобы Мирослава это не коснулось.

– Слушай, – усмехнулась Лера, оглядывая ее торчащий живот, – я, конечно, не специалист, я ни разу не была беременна, но, по-моему, у тебя срок куда больше, чем три месяца!

Она своего добилась – по лицу Николь проскользнула слабая улыбка.

– Конечно, больше. Потому что у меня уже шесть месяцев. Но Мирославу по-прежнему ничего об этом не известно.

Лера хлопнула глазами.

– Как не известно? Почему?

– Потому что я узнала, как он к этому относится.

– Ты ему не сказала, но узнала, как он к этому относится? – повторила Лера. – Если не секрет, каким же это образом?! Мыслепередача Москва–Париж?!