Париж: анатомия великого города - [172]
Иллюзия перемен ненадолго пережила похмелье, вызванное попойками в честь победы в матче. Еще до проведения чемпионата мира по футболу демагог из правых и лидер «Народного фронта» Жан-Мари Ле Пен жаловался на расовые проблемы внутри сборной команды Франции, в составе которой играли арабы, африканцы и европейцы. У меня появилась возможность задать вопрос на эту тему тренеру национальной сборной Эме Жаке, когда я брал у него интервью для «Би-би-си». В ответ Жаке лишь пожал плечами и сказал, что хоть сам и воевал в Алжире в свое время, сегодня он не видит предпосылок для расовой дискриминации. Тот же вопрос я задал Зинедину Зидану, «самому популярному французу всех времен» — алжирцу. Лицо его окаменело, он промолчал: в изменчивом мире расовой политики Парижа конца 1990-х годов это, возможно, был лучший ответ на подобный вопрос — любой другой мог вызвать яростные столкновения порой самых неожиданных сил в обществе.
Зато Мишель Уэльбек не умел держать язык за зубами и за несколько дней до атаки террористов на башни-близнецы Нью-Йорка в сентябрьском интервью журналу «Lire» пьяно заявил, что «ислам — глупейшая из религий». Последняя книга автора, «Платформа», которую он старательно рекламировал в этом печально известном интервью, содержит мрачный диагноз обоюдной ненависти между Востоком и Западом, признаки которой очевидны как в центре, так и в пригородах Парижа. Его слова подтвердились, когда товарищеский матч между футбольными сборными Франции и Алжира был прерван толпой арабских молодчиков, которые ворвались в раздевалку, скандируя имя Усамы бен Ладена. Капитан сборной Франции Зинедин Зидан охарактеризовал инцидент как «наихудший момент» в своей профессиональной карьере.
Казалось, на протяжении всей осени того года толерантность парижан подвергалась испытанию. Газеты и телевидение постоянно обращали внимание читателей и зрителей на автомобильные пробки и загрязнение окружающей среды, на угрозу наплыва иммигрантов из Восточной Европы и прочих «неблагонадежных» стран. Глобализация медленно, но верно пожирала парижскую культуру: ввезла в город «Старбакс» и баскетбол, уничтожая традиционные места общения горожан. Парижскую культуру заменила китчевая версия древней столицы. Социалисты принялись повсюду горячо обсуждать тему Парижа без парижан — Paris desemparigoté.
Осенью того же года в ответ на выпады в свою сторону арабские и африканские подростки взяли моду вторгаться с хулиганскими выходками в крупные магазины центра города — в Л’Аль и Ла Дефанс. Одетые как афро-американцы, говорящие с магрибским акцентом и обладающие провинциальными манерами, эти дети устраивали в магазинах свои игры, пугали покупателей и прохожих. Совершенно в духе их любимого рэпа, — определявшего мир этих парижан из предместий, — целью этого хулиганства было шокировать сонно-равнодушных обывателей, заставить их почувствовать хоть что-нибудь. Луи Шевалье все-таки ошибся: «опасные классы» не пропали, они просто оставили центр Парижа и переехали в предместья.
Социалист и философ Марк Оже объясняет этот переезд тем, что современный город состоит из «антипространств»: торговых центров, автомобильных парковок, бизнес-кварталов, которые резко контрастируют с традиционной эклектикой и интимностью улиц Парижа. Единственной адекватной реакцией на эту тенденцию является либо полный отказ от посещения города, либо открытое восстание. Историк архитектуры Поль Вирилио проницательно утверждает, что граница города теперь пролегает не по внешнему кольцевому шоссе, а, скорее, по антитерро-ристическим кордонам в аэропортах.
После литературной командировки в Париж английский писатель Питер Акройд назвал Париж «впечатляющим городом», но это был далеко не комплимент. Да, город действительно слишком заботится о собственном имидже и стремится выстроить общую для всех иллюзию: это видно в огромных зеркалах, которыми сверкают кофейни, и в бесконечных отблесках магазинных витрин на бульварах. Самой великой химерой из всех я назову суждение о том, что Париж является хранилищем возвышенного чистого разума человечества. Поэтому современный мегаполис часто считают городом, который умирает, раздавленный весом собственного прошлого.
Настоящая история Парижа, как сказал поэт Жан де Бошер, это движение между «clair» и «obscur», между светом и тенью. Прямо на улицах, пишет он, видна полярность, игра света и тени, прошлого и настоящего. Если мыслить политически, история города сотворена перемещениями между абстрактным пространством государственного и правительственного контроля и реальностью, населенной мечтателями, диссидентами, саботажниками и провокаторами.
Можно сказать, что Париж буквально соткан из идей и идейных устремлений.
Этим объясняются страстность, жажда крови, красота и фанатизм, которые всегда были неотъемлемой частью повседневной жизни этого древнего города. Новые изменения образа жизни, политические стратегии, формы насилия и удовольствия формируют столицу XXI века. В Париже доступны все соблазнительные и изнуряющие крайности современной жизни.
Но опять же — так здесь было всегда.
В книге Тимоти Снайдера «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» Сталин приравнивается к Гитлеру. А партизаны — в том числе и бойцы-евреи — представлены как те, кто лишь провоцировал немецкие преступления.
Предлагаемая вниманию читателя работа известного британского историка Джонатана И. Израеля «История Голландии» посвящена 300-летнему периоду в истории Северных Нидерландов от Бургундского периода до эпохи Наполеона I (1477-1806 гг.). Хронологические рамки первого тома данного исследования ограничиваются серединой XVII века, ознаменованного концом Раннего Золотого века в истории Республики Соединённых провинций. Работа представляет собой комплексное исследование, в котором, на основе широкого круга источников и литературы, рассматриваются все значимые стороны жизни в Северных Нидерландах той эпохи.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
Более двадцати лет Россия словно находится в порочном замкнутом круге. Она вздрагивает, иногда даже напрягает силы, но не может из него вырваться, словно какие-то сверхъестественные силы удерживают ее в непривычном для неё униженном состоянии. Когда же мы встанем наконец с колен – во весь рост, с гордо поднятой головой? Когда вернем себе величие и мощь, а с ними и уважение всего мира, каким неизменно пользовался могучий Советский Союз? Когда наступит просветление и спасение нашего народа? На эти вопросы отвечает автор Владимир Степанович Новосельцев – профессор кафедры политологии РГТЭУ, Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
На нашей планете найдется не много городов, способных соперничать с Афинами древностью.Построенный Тесеем по воле богини Афины, этот город видел нашествие персов и суд над Сократом, славил Перикла и изгонял Фукидида, объединял Грецию и становился зачинщиком раздоров, восхвалял поэтов и философов — и подвергал их осмеянию. Позднее этот город видел македонцев, римлян и галлов, сопротивлялся Османской империи, принимал лорда Байрона и других знаменитостей и в конце концов стал столицей независимой Греции.Приятных прогулок по городу Акрополя и Парфенона, городу Перикла и Фемистокла, Платона и Аристотеля, Ипсиланти и Каподистрии, Вангелиса и Демиса Руссоса!
Каир — зримое воплощение истории человечества на протяжении сменявших друг друга поколений и эпох. Это и Нил, и великие пирамиды Гизы, до которых буквально подать рукой, и развалины Гермополя, и христианские церкви, и величественные мечети, и особняки, "унаследованные" от колониального периода, и современные эстакады. На каирских улицах роскошные "Мерседесы" и "БМВ" мирно соседствуют с тележками, запряженными осликами. Каир — "мать городов", по выражению арабского путешественника Ибн Баттутаха, — принадлежит одновременно Ближнему Востоку, Африке и всему миру.Приятных прогулок по городу фараонов и султанов, Наполеона и Лоуренса Аравийского, Гамаля Абдель Насера и Нагиба Махфуза!
Королевский замок на вершине скалы, у подножия которой когда-то колыхалось озеро нечистот, а ныне радует глаз зеленью обширный парк. Длинная улица, известная как Королевская миля и соединяющая замок с дворцом Холируд, обителью Марии Стюарт. Принсес-стрит с ее многочисленными магазинами. Роуз-стрит, которую иначе называют улицей пабов, вечно оживленная Грассмаркет, холм Кэлтон-Хилл с памятником Нельсону, обсерваторией и «северным Парфеноном» — колоннадой в честь побед герцога Веллингтона… Все это Эдинбург, столица Шотландии и настоящий город-памятник, словно застывший во времени и все же удивительно живой и всегда прекрасный — в типичную шотландскую морось и, конечно, в лучах солнца.
Собор Святого Семейства и всегда многолюдная Рамблас. Парк Гюэль, один из шедевров великого Гауди, и соперничающие друг с другом великолепные дома на Пассейч де Грасия. Геометрическая сетка квартала Эйшампле, бесчисленные ресторанчики и кафе Готического квартала, величественнный Монтжуик и знаменитый стадион «Камп Ноу»… Всё это — Барселона, столица, сердце и живой символ Каталонии, «тёплый город у теплого моря», город Пабло Пикассо и Жоана Миро, Антонио Гауди и Хосепа Льимоны, город типично испанский — и совсем непохожий на другие города Испании. Добро пожаловать в Барселону!