Парикмахер - [17]
- Бабушка! - крикнул Алеша. - Это Томас! Из Германии! Я рассказывал тебе о нем!
Старуха подняла голову и посмотрела на меня. Я и не подозревал, что Алеша живет вместе с бабушкой. Я пожалел, что не купил цветы, и протянул ей руку.
Пока Алеша заваривал чай, я разглядывал сквозь москитную сетку квартал многоэтажек. Между корпусами беспорядочно стояли жестяные гаражи-ракушки, словно кто-то разбросал по бурой поляне консервные банки. На моих глазах водитель с виртуозной точностью загнал в такую ракушку свою «ладу», вылез из нее и опустил крышу гаража.
Алеша размешал в чае джем, и он сделался темным, словно вода в болоте. Бабушка поднялась с дивана, зашаркала ко мне и ткнула пальцем в потолок. На нем сидели комары и отслоилась краска. Она вдруг спросила по-немецки: - Пол?
Алеша заправил прядь за ухо и с интересом взглянул на старушку. Потом он мне рассказал, что она учила в войну немецкий, только никто никогда не слышал, чтобы она на нем разговаривала.
Старушка ткнула в пол: - Потолок?
- Нет, наоборот. - Теперь я ее понял. Она подошла ближе и приблизила свое ухо почти вплотную к моим губам. Я показал наверх и прокричал:- Потолок! - вниз: - Пол!
Бабушка кивнула, опустилась на свой диван и снова забыла обо всем, кроме радио. Алеша сообщил мне, что она надела по случаю моего визита свое лучшее платье.
В трубке не смолкали гудки. Где болтается этот несносный парень? Сейчас пятничный вечер. Алешина бабушка плохо слышит, мне повезло, что она сняла трубку. Когда она прошамкала «Алло», я заговорил по-немецки, чтобы она поняла, кто звонил. Потом положил трубку и набрал телефон галереи Екатерины Никольской, где работал Алеша и где, по крайней мере, включен автоответчик. Я дождался гудка и сказал по-русски: «Говорит парикмахер». (Мне нравится, как звучит у них это слово - очень знакомо для немецкого уха. Оно пришло из Германии в Россию еще в те времена, когда знать носила парики.) Для более подробного сообщения у меня все еще не хватает познаний, хотя раз в неделю ко мне приходит русская врачиха и впихивает в меня систему из шести падежей, двух глагольных видов и бесчисленного количества приставок и суффиксов - педантично, терпеливо, не обращая внимания на мои отвлекающие маневры.
Я уныло перелистал каталог фотографий с сегодняшнего вернисажа. Алеша мог бы оценить его качество. В зале эти снимки смотрелись более выигрышно. Тут я вспомнил Барбару Крамер-Пех; ее взрыв произвел на меня сильное впечатление. Господи, бедняжка, в самом деле трудно переносить злословие своих коллег! А Ева? Что ей понадобилось так срочно обсудить со мной? Может, ей что-нибудь известно?
Я мысленно звал Алешу, мне хотелось рассказать ему про убийство, которое занимало меня больше, чем мне до сих пор казалось. Я знал, что он терпеливо выслушает меня, а потом, скорей всего, спросит своим ласковым голосом: «Томас, какое тебе вообще-то дело до этого? Что ты так завелся?»
Зазвонил телефон. Я молниеносно схватил трубку.
- Ну наконец-то, радость моя.
- А-а, мама! - Я даже не пытался скрыть свое разочарование.
- Жаль, что у тебя по-прежнему нет мобильного телефона. Теперь все с ними ходят. И твоя сестра тоже. Даже Берги.
В душе я удивился, зачем маминым служащим, супругам Берг, понадобился мобильник, и мать сама ответила на мой невысказанный вопрос:
- Чтобы я могла им позвонить, когда они работают в саду.
- Керстин потеряла свой мобильник и буквально на седьмом небе от счастья. Теперь она недосягаема.
- Кто такая Керстин?
- Стилистка. Работает у меня уже два года.
Мама вздохнула с легким разочарованием.
- Мне нужна твоя подпись.
- Зачем?
- Я покупаю фабрику.
- Ты покупаешь фабрику, - повторил я. - Дайка я угадаю - фабрику одежды в Чехии?
- Нет, мой мальчик. Кондитерскую фабрику, на которой выпускают карамель и леденцы. В Альтмарке, под Магдебургом.
- Мне просто не верится.
- Выгода потрясающая.
- Кондитерская фабрика! Зачем она тебе? Что ты будешь с ней делать? Как это вообще понимать? Бред какой-то!
- Как ты разговариваешь с матерью?
- Папа тоже был бы против.
- Папа уже умер.
- Мама, тебе нужно заниматься текстилем, в нем ты больше разбираешься.
- Я разбираюсь и в других вещах. В тех, которые пользуются спросом. Вот, например, леденцы. Они склеиваются между собой, и коробку каждый раз приходится встряхивать, прежде чем открыть. Так не годится. Нужно менять рецепт изготовления.
- Пришли мне, по крайней мере, документацию на эту фабрику, чтобы Стефан ее проверил.
- Документация уже отправлена. Там все тип-топ. Берг забронировал авиабилет. Я прилечу к вам в понедельник.
- Мама!
- Что такое? Как там у тебя, в Мюнхене? Вечер хороший? Я тут сижу на террасе, с озера веет ветерок. Благодать!
- Мама, я устал.
- Целую тебя.
- Я тебя тоже.
Я уже хотел положить трубку, когда мать спросила в последний момент:
- Томас?
- Да?
- А ты знаешь, где расположен Альтмарк?
- Где-то тут, в Германии. Кажется, севернее Мюнхена.
Я поплелся спать. Агнесс сменила белье. Я нырнул под легкое покрывало на гладкую простыню. Часы на церковной башне пробили два раза. Мама полуночница, сова. Я был взбудоражен и никак не мог успокоиться. В понедельник, прямо утром, я позвоню Еве и договорюсь с ней о встрече. До этого еще два с лишним дня, проклятые выходные. Я не люблю эти свободные дни, когда город пустеет, парочки разъезжаются - кто на озеро Аммерзее, кто к «Бирбихлеру» - вот он, стресс по-мюнхенски, от выходных дней. На меня нахлынуло одиночество. Мне хотелось поскорей осмотреть редакционный кабинет Александры, а если удастся, то и поговорить с Клаудией Кох. Я вообще хотел с кем-нибудь поговорить об Александре.

Раскрыть преступление — задача непростая, а если в нем замешана женщина, то распутать его чрезвычайно трудно. Таким оказалось дело об убийстве девушки любвеобильного Уилбура Джолифа («Рынок для убийства»).

Раскрыть преступление — задача непростая, а если в нем замешана женщина, то распутать его чрезвычайно трудно. Таким оказалась история наследницы чудака-миллионера («Серебряный мул»).

Ох уж эти сыщики-непрофессионалы! Попадут в неприятную ситуацию, а за помощью бегут к полиции. Доктор Смит вынужден, попав в заложники полубезумного политикана, спасать себя и целую компанию ни в чем не повинных людей («На грани безумия»).

«Елена Мазина уже стояла в дверях, когда мужчина, ставший её очередным любовником, лениво, словно нехотя, спросил: – Мне тебе позвонить? – Нет, лучше я сама дам знать, если захочу тебя вновь увидеть…».

Детективное расследование под гипнозом — вот фабула романа молодого американского писателя. Роман недавно вышел в США, он открывает серию книг о детективах Мадлен и Алексе Филлипсах. Действие происходит в Миннеаполисе и на частном острове на озере Мичиган.

Герой романа обнаружен с перерезанным горлом возле дома, где проживают две молодые женщины. Врачи сделали невозможное — вернули его к жизни, но беда в том, что он не помнит ни своего имени, ни каких-либо деталей своего прошлого. Правда, смутное воспоминание о какой-то страшной тайне не дает ему покоя. Дальнейшие события помогают читателям вместе с героем размотать весь клубок загадочных событий. Для любителей остросюжетного чтения.