Пари виконта - [4]

Мне это не понравилось, и, почуяв опасность, я вдруг осознал, что время летит, а у меня в полдень назначена встреча, которая обязательно должна состояться.

Я поискал свою шляпу и, найдя её, сделал движение, чтобы уйти, когда вдруг она нарушила тягостное, необъяснимое молчание.

– Задержитесь на минуту, месье! – вскричала она, и мне почудилось, что её глаза вспыхнули. – Задержитесь на минуту, я не хочу прощаться с вами!

Правильно ли я понял её? Неужели она жаждет моего общества и эти признаки надвигающейся бури были просто притворными, для того чтобы – чисто по-женски – она могла скрыть свою радость? Полагая, что, должно быть, это так и есть, я пробормотал, отвесив галантный поклон:

– Я ваш раб, ваш покорный раб, маркиза. Распоряжайтесь мною, как вам угодно, а все другие могут подождать.

Она странно засмеялась и перевела взгляд на хлыст для верховой езды, который лежал неподалёку, — заметь я его вовремя, то, возможно, был бы более благоразумен.

– Вы меня кое-чем одаривали, месье, – сказала она, – и, поскольку мне невыносимо оставаться в долгу, я сделаю вам ответный дар.

Тщетно я возражал, что не дарил ей ничего существенного и никакой платы не требуется. Она была другого мнения.

– Я навещу вас снова, маркиза, – воскликнул я, – и тогда вы сможете расплатиться со мной. И, очень хорошо поняв, что припасено для меня, если я замешкаюсь, шагнул к двери.

Но она опередила меня и загородила мне проход с хлыстом в руке.

Видя, как обстоят дела, и не имея больше никаких иллюзий, я счёл за лучшее проявить достоинство.

– Надеюсь, мадам, – осмелился я заметить самым кротким голосом, боясь возбудить её гнев ещё больше каким-нибудь слишком сильным проявлением твёрдости, – надеюсь, вы припомните, что я дворянин.

– Мне не довелось узнать об этом, сударь, – гневно отозвалась она уничтожающим тоном, – а из того, что я о вас знаю, я могу лишь припомнить, что вы подлец.

И я дожил до того, чтобы меня оскорбляла женщина? Mordieu! (Смерть Господня! – франц.) Она зашла в своих насмешках достаточно далеко!

– Позвольте мне пройти, мадам, – воскликнул я сердито, вместе с этими словами надвигаясь прямо на неё.

Но её рука взвилась вверх, и угрожающий хлыст неожиданно остановил моё продвижение. Я счёл за лучшее достичь компромисса.

– Я заверяю вас, маркиза... – начал я, но она прервала меня.

– Мне не нужны заверения от вас, месье. Вы вообразили, что я была одурачена, когда впервые подошли ко мне украшенный бойцовым оперением. Вы вообразили, что я не почуяла, что оно маскировало самодовольного хлыща, – повесу виконта де Вильморена. Какой же вы тупой!

И тут снова её смех царапнул мне по нервам.

– Считая, что произвели глубокое впечатление и одержали лёгкую победу, вы донимали меня своими письмами и стихами и напоследок своими музыкантами. Вы не вняли предостережениям ни когда ваши подношения были возвращены, ни когда ваши музыканты были унесены отсюда прочь с разбитыми головами; тем не менее вам нужно было прийти сюда, ко мне, чтобы нанести мне это заключительное оскорбление. Подлый пёс!

И с этим учтивым обращением её хлыст опустился на мои плечи, заставив меня пожалеть, что я не стал для своего ухаживания обряжать должным образом спину и грудь, как и предлагал де Бриссак.

Это было крушение иллюзий! Но, mordieu,какая же у неё рука и, кроме того, как же она прекрасна!

Будь я свидетелем того, что она вот так стегает другого, я мог бы взирать на неё восхищёнными глазами; тогда как теперь отступил в угол покоев, чтобы подставлять её карающей плети как можно меньшую поверхность.

Съёжившись в своём углу, я с язвительностью обвинил её в малодушии.

Но моя словоохотливость только послужила ещё большему раздражению её строптивого нрава, ибо, ухватившись за воротник дублета, она вытащила меня из моего укрытия на середину комнаты и там, невзирая на страдальческие стоны и мольбы, так безжалостно избила, что память об этом заставляет меня корчиться даже сейчас.

И когда наконец она остановилась, обессиленная, а я, одинаково сокрушённый как телом, так и духом, свалился на пол, весь в саднящих кровоподтёках, она склонилась надо мной, чтобы прошептать мне на ухо разумный совет:

– В следующий раз, когда ваша прихоть завлечёт вас в пьяное пари, посмотрите, нет ли поблизости подслушивающих слуг.

Как я добрался домой, не имеет значения.

Достаточно того, что с помощью некой доброй души я смог с трудом добраться до своей спальни примерно через час после моей встречи с этой фурией в женском обличье.

Я написал записку месье де Сент-Обану, попросив его извинить моё отсутствие на пирушке, которую он устраивал тем вечером, и сославшись в оправдание на то, что падение с лошади причинило мне довольно болезненные повреждения.

Я не буду задевать тонкие чувства моих читателей подробным отчётом об унижениях, которым я подвергся со стороны моих прежних добрых приятелей. Излишне говорить, что я был слишком благороден, чтобы пятнать честное имя маркизы, распространяя россказни о её оскорбительном поведении по отношению ко мне. Но, несмотря на мою сдержанность, на следующий день случившееся было известно всему Парижу.