Пари - [21]

Успокоившись, де Эспри спрятала письма с твердым намерением сжечь их, когда она приедет домой.

ФИЛИПП

— И так, дорогая графиня, — процедил Филипп, нависая над Элиан и улыбаясь, словно Юлий Цезарь, праздновавший свой триумф. — Завтра истекает срок. Доказательств, как я понимаю, у вас нет?

— Не спешите, — спокойно ответила Элиан, отворачиваясь от Филиппа. — Завтра еще не наступило, так что оставьте свое ехидство при себе.

— Только одна просьба, — пропуская мимо ушей замечание графини, продолжил он. — Завтра, когда вы, проигравшая, униженная и разоренная, приедете ко мне, пожалуйста, не говорите, что у вас начались женские проблемы. Это все равно ничего не изменит.

Элиан вздернула подбородок.

— Завтра, Филипп, когда я приеду к вам за своими деньгами, будьте любезны, не сваливайте все на свои девичьи дни. Это все равно вам не поможет.

Маркиз рассмеялся.

— Элиан, дорогая моя Элиан, — он поднял бокал и сделал глоток. — На вашем месте, я не стал бы вести себя столь грубо, учитывая обстоятельства.

— Но вы, к сожалению, не на моем месте.

— К счастью, — поправил он. — А то мне пришлось бы спать с мужчинами.

— Я не уверена, что вы и сейчас невинны.

— Откуда в вас столько яда, милая?

Графиня поморщилась.

— Не называйте меня милой.

Филипп наслаждался, выводя Элиан из себя. А как он будет счастлив завтра, когда сможет ее унизить, мстя за все свои обиды, за все мечты, что он так лелеял, за все то время, когда он желал ее, но не мог получить.

— Сегодня не буду, — равнодушно сказал маркиз. — Но завтра я буду называть вас так, как захочу.

— Завтра, — тихо произнесла графиня. Филиппу показалось, что слово, сошедшее с уст графини, было сказано, словно приговор. — Ладно, на этом и закончим, маркиз. Уходите.

— Выгоняете меня сегодня, чтобы на поклон приехать завтра, — усмехнувшись, Филипп взял со стола шляпу и направился к двери. — До скорого свидания, милая.

Вышел не спеша, кутаясь в меховой соболий плащ. Падал легкий снежок, светило солнце. Рауль подвел лошадей.

— Что за чудесная погода, Рауль, пройдемся, — сказал Филипп, глубоко вдыхая свежий холодный воздух.

Рауль вел лошадей под уздцы. Филипп взял свою лошадь и погладил ее по морде.

— Как поживает графиня, месье?

Маркиз усмехнулся, похлопав лошадь по шее.

— Хорошо. Скоро я смогу объездить ее так же, как и эту кобылку.

Рауль, конечно, очень хорошо относился к своему господину, любил и уважал его, но даже такому верному слуге не понравилась столь откровенная пошлость в отношении графини дю Сорель. Он знал, что маркиз может быть довольно безжалостным человеком, и был почти уверен, что в отношении графини, представься такая возможность, Филипп своего не упустит. Как могут в любящем человеке уживаться бок о бок нежность и жестокость?

Уже лет пятнадцать, если не больше, Рауль служил у маркиза д’Эрлеви и ни разу за все эти годы он не видел, чтобы Филипп поднял руку на женщину. Но его беспокоило, что глаза маркиза загорались каким-то фанатичным блеском, когда речь заходила об объекте его страсти.

— Я не знаю, — продолжил Филипп. — В одно мгновение мне хочется прижать ее к себе, а в другое избить плеткой.

— Кобылу, месье?

— Шутник, — д’Эрлеви поставил ногу в стремя и легко поднялся в седло. — Надо признать, что в последнее время, плетка мне кажется более притягательной, чем объятие.

Следуя за своим господином, Рауль подумал, что, если графиня не придумает, как выиграть, ей лучше уехать далеко от столь влюбленного в нее Филиппа.

ЭЛИАН

Наступал вечер, окутывая окрестности во тьму, когда Элиан вошла в поместье д’Эрлеви медленно и спокойно. Что же, она проиграла и исполнит условия договора. Дю Сорель вздохнула. Беатрис поступила нечестно, взяв письма из ее стола, но разве можно винить де Эспри, если сама Элиан поступила бы намного хуже.

Без стука открыв дверь в покои маркиза, прошла к столу, на котором стояли графин с вином, два бокала и ваза с фруктами.

— Прошу, угощайтесь, — предложил Филипп, выходя из-за ширмы.

— Благодарю, — ответила графиня, но даже не пошевелилась.

Филипп подошел к ней. Наклонился и поцеловал ее в губы. Впервые Элиан не отпрянула.

— Вы не отстранились, — он наполнил бокалы и подал один графине. — Могу ли я предположить, что пари закончено, и я выиграл?

Графиня взяла бокал и пригубила. Уголки губ опустились.

— Да, ваша взяла. Доказательств у меня нет.

Филипп поерзал в кресле.

— Вы даже не представляете, как это меня радует. А ведь если бы тогда, в лесу, вы мне уступили, все могло бы кончиться одним разом.

Элиан отвернулась. Волна отвращения захлестнула ее.

— Могло бы. Но не закончилось.

— Что, опять же, мне очень радует, — он встал и, подойдя к ней, обнял, уткнувшись носом в ее шею.

Графиня не двигалась.

— Знаете, — тихо прошептал Филипп. — А я ведь действительно вас люблю.

Он прижался крепче к ней и затаил дыхание. В этот момент маркиз напоминал маленького мальчика, который ждет похвалы от строгой матери, которую слышал так редко. Элиан на одно короткое мгновение испытала жалость к нему и ее рука уже поднималась, чтобы погладить его по голове, утешить. Но жалость прошла так же быстро, как и появилась, когда графиня вспомнила, почему и зачем она приехала. Она отстранилась от Филиппа и равнодушным голосом произнесла: