Пари на пятьдесят золотых - [12]

– Что верно, то верно, – засмеялся де Риньи, – и знаешь, мне это нравится.

– Я заметил, – кивнул герцог, поднимаясь на последнюю ступеньку. – Не идет у меня из головы этот наемник, – резко остановился он. Обернулся к другу: – Почему так быстро и демонстративно? С другими…

– С другими не поджимало время, – оборвал его де Риньи. – А ведь ты прав, – задумчиво кивнул он, глядя в стену за спиной герцога. – Поджимало время… Кому ты говорил, что намерен как можно скорее решить вопрос с секретарем? – вскинулся маркграф.

– Включая тебя? – Голос герцога был ровен, но губы дрогнули еле заметной улыбкой.

– Включая меня, – совершенно серьезно ответил де Риньи. Обогнав друга, толкнул дверь. Охрана с той стороны отступила, пропуская их. – Дорсэ…

– Дорсэ, – послушно повторил де Борей, шагая с де Риньи к выходу.

Помещения для допросов и камеры находились в полуподвале второго корпуса, доступ к которому был лишь у старших ищеек и лиц, облеченных особым доверием короля.

– Эдгар! – Алекс вновь остановился, с интересом посмотрел на необычно рассеянного друга.

– Извини, – герцог потер виски, – понимаю, о чем ты спрашиваешь, но в голове все перепуталось. Устал я, третьи сутки без сна.

– И не скажешь, – хмыкнул де Риньи, но тут же поднял руки, вроде как сдаваясь. – Это была шутка. А если серьезно, – кивнул он проходившему мимо дежурному, – то все, что терпело, потерпит и до утра. Охрана выставлена, все свои задачи знают.

– Звучит как предложение провести эту ночь в постели, – улыбнулся де Борей. Но не так, как это было за ужином, вводя окружающих в заблуждение, а действительно устало. Сначала непонятная история с секретарем, потом первое покушение на него, затем – второе…

Карета ждала их у крыльца. Карета и четверо всадников в одинаковой безликой форме серого цвета.

Пока ехали, практически не разговаривали. Вспоминать о допросе никому из них не хотелось, а загадывать на будущее…

Лишь один раз де Риньи нарушил молчание. Повод был тот же – мальчишка.

– Как думаешь, он справился?

Герцог с трудом открыл глаза, качнул головой.

– Приедем – увидим.

В дом они вошли, когда уже пробило полночь. Дворецкий встретил, спросил, не подать ли чаю, но оба отказались. Последние дни действительно оказались слишком насыщенными. Если была возможность отдохнуть…

– Лонье еще в приемной?

Де Борей, уже подойдя к лестнице, остановился в ожидании ответа на заданный Алексом вопрос.

– Час назад ушел к себе. Попросил подать молоко.

– Мальчишка… – хмыкнув, дернул плечом Алекс. – Приемная закрыта?

– Нет, ваше сиятельство, – ответил дворецкий. – Вас проводить?

– Иди отдыхай, – отпустил его де Борей. Когда слуга скрылся из вида, склонив голову к плечу, спросил с иронией: – Хочешь посмотреть?

– Не откажусь, – так же лукаво отозвался де Риньи. Потом внимательно посмотрел на друга. – Неужели не интересно?

– Нет, – поморщился тот. Почты за эти три недели набралось более чем достаточно. – Но твое любопытство неудовлетворенным не оставлю.

В коридоре второго этажа был полумрак, ковры скрывали шаги, добавляя таинственности. И не важно, что дом знаком настолько, что можно пройти с закрытыми глазами, не тронув ни одной подставки с хрупкими статуэтками, ни изысканных напольных ваз.

Де Риньи шел первым, но у самой двери приемной у кабинета герцог обогнал друга, не дав коснуться ручки.

– Подожди, – остановился он. Наклонился. Потом, выпрямившись, отступил. – Весьма неплохо для магесса.

– Щит? – осведомился де Риньи. Сам он был боевиком, хоть и неплохо разбирался в смежных дисциплинах.

– Мелкая сеть, – прищурился де Борей, рассматривая плетение. – Небольшой фейерверк для того, кто потревожит до утра. – Потом довольно засмеялся. – А мальчишка с юмором!

– Это ты о чем? – нахмурился де Риньи, почуяв подвох.

– Точно хочешь об этом знать? – сквозь смех поинтересовался герцог.

– Теперь – точно. – Взгляд маркграфа стал кровожадным.

– Тогда смотри. – Де Борей сделал еще шаг назад, заставив отойти и маркграфа. Затем свел перед собой руки, потер ладонью об ладонь, и когда между ними пробилась тонкая полоска света, начал разводить в стороны. Медленно, осторожно, словно растягивал тончайшую паутину.

Сеть была золотистой. Мелкие ячейки переплетались между собой, соединяясь похожими на узелки звездочками. Ряды свивались, собираясь в полотно. Цеплялись за одну стену, широкой лентой стремились к другой.

– Я его…

Де Риньи дернулся, но герцог сдвинулся, не дав ему сделать и шага. Развел руки еще шире, полностью раскрыв сверкающую сеть, в центре которой, оскалив пасть, сидел злобный пес. Глаза дикие, клыки напоказ, на брылах пена…

А чтобы совсем не было сомнений, кто именно воодушевил мальчишку на подобное художество, на шипастом ошейнике псины красовалась выведенная с любовью кличка: Алекс.

Писем было много. Значительно больше, чем я видела утром. То ли где-то еще лежали, то ли…

Посчитав, что последнее особого значения не имеет, я взялась за работу. Сбросив большую часть конвертов в кресло, начала раскладывать на столе те, что остались.

Приглашение, приглашение, приглашение… От первого же попавшегося письма с особой, так называемой личной, пометкой пахло духами. Повертев конверт в руках – почерк был приятным, как и аромат, – отложила на край стола. Снова приглашение, опять приглашение… Навыки работы с почтой у меня были – в свое время не только помогала дяде, но и подрабатывала на кафедре, так что дело спорилось, кучка быстро уменьшалась. И не важно, что это было самым простым. Главное – начать.