Паргоронские байки. Том 4 - [17]

Поняв, что он удирает прочь от города, стражники прекратили его преследовать. Их только обрадовало, что возмутитель спокойствия убрался куда подальше. Снова можно будет неспешно патрулировать улочки, лежать в теньке с бутылочкой винца, да приглядывать за торгашами-чимпами, получая от них приятные подношения.

Но Монго не ушел далеко. Оставив родной городок Херазо, он пересек реку и отправился на окраину княжества – туда, где заканчивались земли симов и начинались дикие джунгли. В руины одного из городов Старой Империи.

Западная Шахалия очень пострадала еще в Первую Волшебную войну. Заросшая непроходимым лесом, почти обезлюженная, она стала настоящим раем для симов… и обезьян. Те жили здесь задолго до разумных сородичей. Носились повсюду, кричали на все лады, лопали плоды и насекомых.

Монго быстро нашел с ними общий язык. А еще он нашел много интересного в руинах. Этот город в войну сожгли злыми чарами, люди сюда так и не вернулись, да и симы суеверно держались подальше. Так что тут сохранились всякие волшебные штучки, забавные говорящие кубики… и книги. Попорченные временем, влагой и древоточцами, но сохранились.

Симы говорят на собственном языке, так называемом обезьяньем. В нем очень мало звуков, очень много жестов и нет письменности. Но Херазо иногда навещали торговцы-люди, некоторые жили постоянно, да и вообще за пределами Симардара обезьяний никто не понимал. Так что многие симы знают и парифатский, язык Старой Империи.

А Монго всегда был смышленым и на лету схватывал любые знания. Парифатский он выучил еще ребенком, грамотой тоже овладел быстро, и теперь с интересом читал все, что удавалось найти.

Найти удалось немало. Монго сначала дивился тому, сколько труда понадобилось, чтобы исписать такую прорву страниц, но потом вычитал в одной книжке, что в Старой Империи было волшебство, чтобы их копировать. Написал одну книжку, сказал заклинание – и вот уже этих книжек целая тысяча. Так что были они повсюду и денег стоили небольших.

– Эй, обезьяны! – прожестикулировал он как-то, сидя на сломанной колонне. – Собирайтесь сюда, я буду читать вам сказку!

И обезьяны охотно отозвались. В этих руинах они повсюду наблюдали за Монго, ходили за ним хвостиками, пытались подражать. В общем-то, они не были такими же глупыми, как другое лесное зверье – слушались приказов Монго, даже понимали некоторые жесты. Читая вслух, сим вдруг подумал, что если их учить и воспитывать, то через несколько поколений они заговорят.

Но Монго не собирался возиться так долго. Он просто натаскал обезьян на выполнение простых команд. Приручил дюжину самых смышленых, а остальные повторяли уже за ними.

Монго сгибал руку в локте – и обезьяны бежали к нему. Монго выбрасывал руку вдаль – и обезьяны бежали от него. Монго скалился, показывал на что-то пальцами – и обезьяны нападали. Для них это было новой веселой игрой – что для обезьян, что для Монго.

– Орех! – приказывал Монго. – Принесите мне тот орех!

И ему несли орех. Или плод манго. Или гроздь бананов. Не всегда доносили в целости, потому что обезьяны рвали предметы друг у друга, роняли, пробовали на вкус. Иногда Монго получал только кожуру или скорлупу. Но тогда он швырялся ими в обезьян, а те сердито верещали, зато в следующий раз делали лучше.

И в этих руинах Монго провел не одну или две луны, как собирался, а целых четырнадцать. Полный год. Но по его истечении он собрал свой новый народ, собрал лесных обезьян – и повел их в Симардар.

Всего за год городок Херазо почти не изменился. Разве что на рыночной площади появилась каменная статуя корилланга. Раджа Симардара в прошлый сезон дождей умер, и его наследник повелел высечь памятник… себе. Симы не особенно почитают мертвых, они больше сосредоточены на живых.

Ах, как наполнилась жизнью площадь, когда на нее ворвались две тысячи диких обезьян! Монго собрал их настоящую тьму – и они враз облепили прилавки! Урча и визжа, обезьяны лопали съедобное и портили несъедобное, рвали одежды, кидались чем попало в симов и друг друга!

А Монго запрыгнул на макушку каменного раджи и заплясал, размахивая двумя саблями, что нашел в руинах. В них было волшебство, хотя и небольшое.

– Что, что, забыли обо мне, забыли? – смеялся он. – А я вот вас в покое не оставил, глупые, не оставил!

Чимпы вопили, пытаясь отстоять свои товары, украшения и набедренные повязки. Корилланги ругались и лупили дубинами, тщетно пытаясь разогнать обезьян. Оранги стенали, взывая к богам, вздымая длиннющие верхние руки. Хибении просто прятались в ужасе кто куда.

– Так вам и надо! – показывал жестами Монго. – Так вам и надо!

Он так радовался и веселился, что не заметил подкравшихся сзади кориллангов. Один ударил Монго дубиной, а второй поймал в мешок. Возмутителя спокойствия как следует отлупили и заперли до поры в большом ларе.

Еще нужно было разогнать обезьян.

Но их разогнали. И этим же вечером избитый Монго предстал перед городскими старейшинами. Четыре старых, наполовину седых сима долго кряхтели, попукивали и ковыряли в желтых зубах, глядя на ухмыляющегося Монго.

– Мальчишка! Мерзавец! Молокосос! – гневно прожестикулировал Ядко, старейшина-корилланг. – Что ты устроил?!