Парень из Ириндакана - [8]

Дома в поселке были почти сплошь новые. Улица, поросшая травой, делала несколько зигзагов и напоминала извилистую таежную дорогу.

Женщина, бравшая из колодца воду, с сильным акцептом сбивчиво объяснила Броньке, где живут Тулбуконовы.

Когда Бронька, поздоровавшись, назвал свою фамилию и передал привет от дочери, мать Любы засуетилась, гостеприимно приглашая его в дом.

Расспрашивая о Любе, она быстро поставила самовар, нарезала оленьего мяса и сунула сковородку на горячую плиту. Мать Любы хорошо владела русским языком, говорила почти без акцента. У нее было приятное лицо с правильными чертами. «В молодости наверняка была красивой», — заключил Бронька.

— Письма-то Люба пишет? — спросил он.

— Пишет, пишет, но очень скупые, совсем мало слов. В последнем спрашивала, не был ли парень из геологоразведки… Интересуется, — улыбнулась она. — Пишет, если зайдет, угости его обязательно…

Хозяйка собрала на стол закуску и пригласила гостя.

Броньке даже стало не по себе от такого гостеприимства.

Из разговора он узнал, что два старших сына хозяйки работают на оленеводческой ферме, а младший — в геологоразведке.

— Старик-то погиб на охоте… — закончила она свой рассказ о семье.

После ужина Бронька пошел прогуляться. Поселок был электрифицирован и хорошо освещен. Но назойливые комары — эти злейшие враги геологов — заставили его вскоре вернуться.

Хозяйка уже приготовила ему постель, и он быстро уснул мертвецким сном.

В четыре часа утра его разбудило прикосновение руки. Хозяйка улыбнулась.

— Вставай, Броня, не отстань от товарищей.

Несмотря на такую рань, на столе уже клокотал самовар, а на сковородке шипели подрумяненные котлеты из оленины.

На дорогу хозяйка напутствовала его:

— Если вопьется клещ, то не вырывай его, а намажь бензином, керосином или чем-нибудь едучим. Сам вылезет. А то, говорят, встречаются вредные… Не дай бог… Берегите себя, да и медведя не шевелите.

Распростившись с гостеприимной хозяйкой, Бронька быстро зашагал по знакомой дороге. Вечерошние птицы утром так жарко распелись, восхваляя рождение нового дня, что Бронька рассмеялся и крикнул в лесную чащу:

— Эй, артисты, от росы, что ли, опьянели, такой концерт даете!

Через полчаса он уже был у товарищей. Они пили чай.

— Чем же тебя угощали эвенки? — спросил Митя Брага.

Бронька подробно рассказал, как хорошо он провел время в гостеприимной эвенкийской семье.

— Значит врут, что они дикие и злые? — спросил Коля Троян полушутя. — А то слышал, будто один эвенк-охотник отрубил голову другому… А потом на вопрос судьи, почему ом так поступил, эвенк спокойненько, как ни в чем не бывало, ответил: «Не будет кувастать, что он короший окотник…»

Геологи от души смеялись над простодушным и прямым ответом неизвестного эвенка.

— Наверняка врут о них, — твердо сказал Бронька. — Правильные, хорошие они люди… Дай бог, чтобы у вас в городе побольше жило таких честных людей.

Быстро собравшись, геологи продолжали свой путь по живописной реке. Двигались медленно. Течение быстрое, а мотор десятисильный. Река все еще была широкая, с глубоким фарватером.

Навстречу стучал небольшой катерок с плотами строевого леса, похожими на сигары. У руля стоял высокий парень, а рядом с ним, навалившись плечом, русокудрая девушка.

— Эх, так бы ко мне ласточка моя, — сделав смешную рожицу, почесал затылок веселый Коля.

Все рассмеялись.

— Твоя «ласточка» сегодня с соседом в кино отправится! — не без ехидства сказал Трояну Митька Брага.

— Я только гуляю с «ласточкой», а вот когда захочу жениться, то спрошу: «Пойдешь со мной в тайгу? Если нет, то катись колбасой!»

— Ерунду городишь, Колька! — Митька махнул рукой и жалобно запел: — Ты ласточка моя, ты зорька ясная!

Следующую ночь провели в Ченче. В деревушке не более сорока дворов. Здесь задержались в ожидании моторки, которая ночью ушла в Кумору.

Геологи не теряли времени: удочками ловили рыбу, купались. Бронька переплыл на другой берег и любовался дикой природой. Пока отдыхали, к берегу причалила небольшая лодочка, из нее вышли двое мужчин и молча принялись рвать дикий лук, который здесь рос в изобилии и был в самом соку. Бронька, глядя на них, тоже нарвал луку к обеду.

Плотно пообедав, геологи сели в свою «калошу», как они называли неуклюжую лодку, и отдали концы.

Бронька примостился на носу и сразу же заснул. Проснулся лишь часов в восемь вечера. Осмотрелся. Кругом суровые горы, тайга. Вспугнутые чайки поднимались белой стаей и резко кричали на непрошеных гостей. Кругом безлюдье. Нетронутая, дикая природа.

Верхняя Ангара в этих местах делилась на рукава. Но чумазый парень-моторист, зная эту реку как свои пять пальцев, направлял суденышко безошибочно по центру извилистого фарватера. Дальше стали встречаться частые повороты, отмели и косы. Бронька, тоже опытный моторист и судоводитель, стал помогать чумазому парню.

Плыли всю ночь и только на рассвете прибыли в Уоян. Оставив одного с вещами, остальные ушли искать подходящее место для палаток. На небольшом взлобке Бронька нашел стоянку геологов, недавно ушедших в тайгу. Торчали колышки от палаток, столики и даже кучка дров.

«А может, здесь были те геологи, с которыми ушла Вера», — подумал Бронька, и перед его глазами всплыл образ девушки в походной одежде геолога, с полевой сумкой на боку. Лицо ее чем-то озабочено. У Броньки заныло сердце. Он вздохнул.