Парень и горы - [21]

Илинка молча вынула из-под заплаты маленький свернутый листок и, так же молча, протянула его пахарю. Он взял бумажку, а глаза его спрашивали: с какой вестью пришла эта женщина?

– Посмотри, там все написано! - ответила Илинка. Он развернул бумажку, и по телу пополз страх.

«Бай Петре! Меня ранило. Подательница записки - моя мать. Передай ей, как найти отряд. Антон»

– Ты ошиблась, тетка! - Бай Петр вернул записку Илинке. - Это не мне. Другому человеку написано. В таких делах я не разбираюсь!

Как это «не разбираюсь»? Сын ведь сказал: «Он меня знает лично. Я ночевал у него, ему известно, кто я такой. Отдай записку, и все!»

– Это от моего сына! Он написал эту записку…

– Говорю тебе - не мне это, другому человеку. О чем тут речь, ума не приложу!

Петр и правда ничего не мог понять. Вон недавно в Зеленом Доле было: отец Вески пошел в полицию и попросил уберечь его дочку от опасности, а девушку взяли и расстреляли у него на глазах. А тут еще хуже получается. Кому не известно, что весь отряд, в котором был и Антон, погиб еще зимой? Видно, не вынесла горя Илинка, решила оказать полиции услугу, чтобы вымолить амнистию хотя бы для мужа.

Петр не знал, что старика Тодора уже нет в живых.

– Ступай своей дорогой, да и мне допахать надо, а то дни еще совсем короткие, - сказал он и поднялся с межи. - А записочки эти ты брось, я человек бедный, не накличь беду на мой дом! - И тронул соху.

Илинка пошла, не оглядываясь. И пока шла, обескураженная недоверием такого человека, в ней зрело новое решение. Она шагала все медленнее, рассуждая сама с собой. Целых два месяца прячет она сына от чужих глаз, ни одна живая душа не пронюхала о нем. Люди знают, что он убит. Вот уже и весна пришла, окутала белой пеной сливы и груши. Поговаривают, что война кончится к Петрову дню. А сколько до него осталось? Каких-то четыре месяца. Зачем же снова отпускать сына в горы? Он еще слабый. Нет, Илинка будет прятать его, пока не кончится эта проклятая война. Знает она один тайник. Когда дядя ее гайдуком был, в нем от турок прятался. Турки дом сожгли, а гайдук невредим остался. Может, и сейчас еще послужит этот тайник. Нечего больше ходить по людям, пусть сын при ней останется, последний в роду Жостовых.

Антону уже не сиделось в четырех стенах, его тянуло на волю, и когда Илинка вернулась, он ждал ее в зарослях на самой макушке холма.

– Мама, ты по дороге лесника не встретила?

– Нет, сынок! Никого не видела!

– Как только смеркаться начало, Марин вошел в наш сарай!

– Не к добру это, сынок!

– А что бай Петр? Нашла его?

– Нашла, да только он не поверил.

Антон вскочил.

– Где записка?

Мать полезла за пазуху и протянула ему скомканную, теперь уже никому не нужную бумажку.

– Послушай, сынок! Коли тут появился Марин, это нехорошо! Может, он зла и не сделает, но что ни говори, власть!

– Завтра пойдешь опять.

Она не ответила. Не сказала ни «да», ни «нет». Да разве она сможет удержать его у своей юбки, если он только оправился от ран и уже снова рвется в горы?

На следующий день, прячась от своих и чужих, Илинка снова пошла в соседнее село, сознавая, что теперь сама навлекает на сына новые беды и испытания. Но рассказать ему, что от страха за него она не спит ночами, а днем не находит себе места, Илинка не смела. Сын должен, покуда мать жива, видеть ее такой же, какой знал с детства.

Бай Петр уже возвращался домой, и она повстречалась с ним на лесной дороге. Сердце Илинки замерло, а уши ничего не слышали. Она вытерла с лица холодный пот и остановилась.

– Вот так встреча!

– Дай тебе господь всего, Петре!

– Зачем снова к нам пожаловала?

– К тебе иду на поклон.

– Я же сказал - я бедный человек, не губи меня!

Мать возвращалась подавленная, обессиленная и, как только поднялась на гребень горы, присела отдохнуть, поразмыслить. Высоко в небе трепетали звезды. За какую звезду ухватиться в поисках спасения?… По селам снова рыщет полиция. Похоже, в лесу опять объявились партизаны, коли сгорела недавно мельница у Ламбревых.

И мать поняла: другого пути у сына нет. Она сама благословит его на борьбу. Пусть ему сопутствует удача, пусть сбудется все, о чем мечтали ее сыновья, пусть станет явью то, что записано в законах народной правды, потому что нет больше сил сносить царство неправды.

Когда Илинка спускалась с горы, вышел месяц и вдруг стало светлее. Она прошла мимо Жинкового вяза, где ее должен был ждать Антон, но его там не оказалось. Илинка внимательно посмотрела по сторонам, кашлянула - никакого отзвука. Сердце ее оборвалось. Почти бегом она бросилась к сараю, ворвалась в темноту. Но сына не было и там. Только топор, который обычно валялся в соломе, висел на двери сарая.

Мать без сил опустилась на порог и от радости заплакала. Ведь это был знак, что с Антоном все в порядке.

Рядом кто-то кашлянул. Илинка подняла голову - лесник.

– Что, опять поешь?

– Это ты, Маринчо?

– Я, тетка Илинка! Пойдем, а то холодно стало… Ты топор видела?

– Ох, Маринчо, как я перепугалась!

– А характер у тебя, тетка Илинка, железный!…

Еще долго сидела мать, подперев ладонями разгоряченное лицо. Она слушала тишину гор.

Глава третья.

Парень и товарищи