Парень и горы - [15]

«Еды не хватает! Даже раненым! Придется разбить отряд на группы. И ятакам легче, и мы будем ближе к людям».

Как же Антон оказался здесь? Да, он полз по снегу целый день, целую ночь, целую неделю. Три недели подряд! Повезло, что наткнулся в горах на хижину чабана. Хозяина не было, наверное, вышел отогнать овец. На огне варился котелок с фасолью. Антон попробовал - совсем еще сырая. Открыл сундук - там целый каравай ржаного хлеба. Антон взял буханку и хотел уйти, но подумал: стоит зима. Как можно оставить в горах человека без хлеба? Отрезал половину себе, половину положил обратно. И тогда увидел соль и кукурузную муку. И все это тоже поделил поровну. Пусть чабан знает, что к нему заходил голодный человек, но все же человек.

Дальше путь лежал через лес. Трудно было, тяжело, но теперь у Антона был хлеб. И соль! Кончится хлеб, он будет питаться мукой со снегом. Силы к нему возвращались. Значит, ему суждено было прожить еще несколько дней, чтобы увидеть мать. А он уже представлял себе, как лежит, неподвижный и белый, среди белых сугробов, как набрасываются на него лисы и волки.

На нем нет живого места, но он добрался до родного крова. Мама хоть вздохнет немного. В соседних селах полицейские сжигают дома живых партизан. Его же считают мертвым, и пусть люди пока думают, что самый младший Жостов тоже лежит высоко в горах, покрытый снегом.

– Мама, мой пистолет!

– Где, сынок?… А… Хорошо, что у тебя под рукой… Прислушивайся внимательно и стреляй только в том случае, если тебя обнаружат. А так я тебе наказываю: молчи! И терпи! А вернусь из города, надо будет вырыть под забором лаз, и если они подожгут сарай, ты сумеешь пробраться к ущелью.

Антон смотрел на мать, и ему казалось, что он маленький и она рядом, потому что он болеет. Она варит целебные травы, и руки у нее ласковые, теплые и сильные. Она то и дело поправляет половики, укрывает его, боится, как бы он не простыл, как бы не увидели его злые глаза. Ей кажется, что ему холодно, и она совсем забыла, что в доме есть шерсть, которая так греет…

– И громко не охай! Есть у меня в городе одно дело, когда вернусь, чтобы ты был жив-здрав. А теперь мне пора.

Антон уснул, но мать все беспокоится. Хорошо, что сон приходит так быстро, значит, сердце борется, а кровь делает свое дело. Сон всегда на пользу больному. Но спящий ничего не слышит, может громко вскрикнуть, не дай бог кто услышит. Да навряд ли - сарай-то ведь на отшибе, люди здесь появляются редко. Только иногда с гор спускается лесник, но человек он неплохой, смирный. Мы даже с ним в дальнем родстве, может, он сделает вид, что ничего не видел, не слышал.

Ослик бежал резво, но городские крыши, казавшиеся совсем рядом, были все еще далеко. Как судить своих сыновей? Им виднее. Раньше времена были другие. Ты болгарин, против тебя - турок. А теперь? Вроде, все болгары. Но одни поджигают дома, а другие скрываются в лесах. Сыновья видят несправедливость, и в этом они правы. Но за что же их убивать? Людям они плохого не делают, только властью не довольны. Да и что в ней хорошего? Богачи живут себе в городе припеваючи, а зимой заявятся в село, охаят табак, скупят его за бесценок и уедут. Одни убытки от такой торговли. Бакалейщик, и тот уже в долг не дает. Как жить дальше?

Илинка привязала ослика к воротам, постучала, откашлялась и стала смиренно ждать, пока ее пригласят войти. Одно дело - в селе, другое - в городе. Хозяин, оторвавшись от газеты, поднял голову. Он узнал женщину, провел ее в дом и лишь тогда спросил:

– Зачем пришла, Илинка? Каким ветром занесло тебя в город в такую злую зиму?

– Плохим ветром, очень плохим, Стоян… На тебя вся надежда… Только тебе я верю!

Дед Стоян недоуменно пожал плечами. При чем тут вера и плохой ветер? Эта женщина может навлечь на него беду. Он знал, что сыновья Илинки ушли в горы, слыхал, что они погибли, но не смел даже вспоминать об этом. И сейчас если кто-нибудь увидит Илинку у него, может донести в полицию. Сделать так, чтобы она поскорее ушла, ничего не рассказав и ничего не попросив? Но вместо этого он откладывает газету в сторону и нарочито бесцветным голосом спрашивает:

– Ну, как там Тодор?… Пишет?… Да, известное дело… Тюрьма - это тебе не буковая роща.

И вдруг в его памяти всплыло: Шаркьой. Коричнево-черные в белом ореоле разрывы шрапнели, он выносит из боя подпоручика и наталкивается на троих турецких солдат. Гремят выстрелы. Падает один турок, потом второй, третий пытается бежать, но пуля настигает и третьего. Потом болгарский солдат - это был Тодор - помог ему вынести раненого. Такое забыть невозможно, и дед Стоян помнит это. Помнит и много раз рассказывал детям, почему он считает однополчанина Тодора Жостова своим братом.

– Не о Тодоре речь, другое горе у меня.

– Говори же, что случилось? Что-то с сыновьями?

– Ведь ты знаешь, где все мои сыновья. Живет у меня один чужой парнишка-сирота, помогает по хозяйству. Работящий такой, да немного озорной. Тут собрался к своей девушке в Долен. Ссора там вышла, что ли, только его избили крепко. Еле до дому добрался. Вот и пришла к тебе за помощью, Стоян… Тайком пришла…