Парень — что надо! - [5]

Жулька ёрзал в руках, просил пустить его на землю.

— Погоди, ещё набегаешься. Давай подумаем, как пройти по полю, чтобы не разминуться с комбайном моего папы!

Пока Костик прикидывал, как пройти, из-за лесополосы выехал мотороллер с алюминиевым кузовом-будочкой. Остановился невдалеке от Костика, в тени возле бочки с водой. Водитель откинул боковые стенки кузова, и мотороллер превратился в странную птицу с широкими прямоугольными крыльями.

Костик подошёл поближе — интересно ведь!

В кузове мотороллера стояли термосы с едой, короб с хлебом, ящичек с ложками и вилками. Водитель помыл руки, надел белую куртку и превратился в повара.

— Ты чей? — спросил водитель-повар.

— Герасимов.

— Виктора Максимовича сын, стало быть? По делу, надо полагать?

— По делу…

— Так давай ждать вместе.

Костик помог повару-водителю расставить возле крыльев-столов складные стульчики, такие, как в детском саду, только побольше.

Жулька давно учуял еду и вертелся вокруг мотороллера.

— Проголодался, поди? — спросил повар-водитель. — Пора, время обеденное. Сейчас мы тебе косточку выдадим.

Схватив кость, Жулька забрался под один из стульчиков и захрустел там, довольно урча.

— Посидим пока, — пригласил повар-водитель Костика и, как взрослому, пожаловался: — У меня график — я должен точно в срок накормить механизаторов. А они, видишь, не спешат в мою столовую, всё подбирают валки. Верно, летний день год кормит, но ведь машина без заправки — не машина, и голодный механизатор — не работник. Понимают они, не могут не понимать, а с поля их не вытянешь!..

Комбайны и вправду не спешили — проплывали по дальнему краю поля.

Немало времени прошло, пока комбайны развернулись и стали приближаться к передвижной столовой — подбирали валки пшеницы на ближнем краю поля. Не заглушая моторов, остановились напротив. Комбайнеры уступили место штурвальным и отправились обедать. Все они одинаково крепки, одинаково одеты в синие комбинезоны, одинаково загорели. Но Костик сразу узнал отца. И не потому, что он выше других ростом, а потому, что на лбу у него нет очков-консервов и ни пылинки на нём, будто только что из дому вышел. А два его товарища запылены — одни зубы белеют и светлая кожа вокруг глаз.

— Ты с чем, сынок? — намыливая руки, спросил отец.

Костик прочитал ему телеграмму, и отец спокойно заметил:

— Придумаем, как быть, придумаем… А сейчас — за стол!

Никогда ничего подобного Костик не едал! Уж какая бабушка искусница варить борщи и каши, но таким она ещё не угощала! Нет, не угощала! Что за борщ яростно дымился перед ним! Красный, как огонь, борщ со сметаной во вместительной алюминиевой миске прямо-таки просился в рот. А на второе — рисовая каша с мясом, душистая и золотистая каша. На третье — по вкусу: хочешь — молока, хочешь — компота, без ограничений. Выпьешь десять стаканов — бери десять. И в жизни ещё не обедал Костик с таким аппетитом, никогда не ел так основательно. Он косился в сторону отца и, как отец, неторопливо подносил ко рту ложку, чтоб ни капли не пролить. Брал хлеб и старался ни крошки не обронить. Он ел с тем же уважением к пище, с каким ел отец.

Пока обедали, комбайны почти круг сделали. Отец поднялся, поблагодарил повара-водителя, закурил. Костик сказал спасибо и вылез из-за стола.

— По глазам угадываю твоё желание, — сказал отец Костику.

— Значит, можно?

— Можно, сынок.

— А Жульке?

— Можно и Жульке!

Костик подхватил Жульку и пошёл за отцом по жёсткой стерне, по серой сухой земле, подарившей такой замечательный урожай. Пахло хлебом, нагретыми травами и мёдом.

Отец рассчитал точно — подоспели к неубранным валкам в тот момент, когда комбайны притормозили. Штурвальные пошли обедать.

Комбайн «Колос» — громадина. На старых комбайнах — один бункер, на «Колосе» — два. На старых комбайнах — открытая площадка под лёгким навесиком, а на «Колосе» — кабина для механизатора. Застеклённая. И стекло прикрыто от солнца металлическими щитками-жалюзи. На гармошку похоже. Под крышей кабины два выпуклых глаза, как у лунохода. Только этими «глазами» не смотрят, через них в кабину подаётся свежий воздух.

— Полезай, — разрешил отец.

Костик поднимался как-то на прежний комбайн отца — поднимался по стремянке, сделанной из железных прутьев. Без помощи по такой не взберёшься — неудобная. А тут — ступени. Костик сам поднялся по ним и оказался на мостике. Слева — дверца в кабину, справа — пышет жаром работающий мотор. Жульке боязно — прижался к Костику.

Отец вошёл в кабину, сел в мягкое пружинистое кресло. Костик стал у него за спиной. У отца тут, как в самолёте: приборы со стрелками, рычажки. Приборная доска того же серебристо-серого цвета, как шкаф-робот на ферме у мамы. И аптечка с красным крестом есть! И радиотелефон!

Незаметно для Костика комбайн двинулся по валку. Руки отца лежали на баранке, большие и сильные руки, и стоило им чуть шевельнуться, как комбайн подчинялся им — шёл быстрее или тише, мягче. Пыль клубилась за стеклом и не попадала в кабину. Ровно работали вентиляторы: меняли воздух, выгоняли жару.

По бокам кабины — два продолговатых тёмных окошка. Костик заглянул в одно, а отец тронул рычажок, и за стеклом вспыхнул свет. Оказывается, бункеры освещаются, и можно посмотреть, хорошо ли идёт зерно, чистое ли, много ли его — не пора выгружать?