Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор - [217]

— Не так много, как бы мне хотелось, — признался я, размышляя, во что такое я ввязываюсь.

Тут полковник прервался, предложил мне виски — и мне пришлось по-быстрому решать: сослаться ли на срочные дела и бежать без оглядки или стоять до конца. Дождь по-прежнему хлестал в окна — и это решило дело. Останусь, а там — будь что будет.

— Сдается мне, я угадываю ход ваших мыслей, — заметил полковник, разливая виски. — С какой стати Му, а не Атлантида?

— Действительно, с какой бы стати? — озадаченно повторил я. На тот момент я пока еще понятия не имел, что континент Му предположительно находился в Тихом океане.

— Вот именно. Я задавался тем же самым вопросом двадцать лет назад, когда сделал первые свои открытия. С какой стати Му, если основные реликты древней цивилизации сохранились в Южном Уэльсе и в Провиденсе?

— В Провиденсе? В каком таком Провиденсе?

— Который в штате Род-Айленд. У меня есть доказательства, что именно там находился центр религии уцелевших жителей Му.

— Кстати, реликты. Вот, пожалуйста. — Полковник протянул мне осколок зеленого камня, такой тяжелый, что в одной руке едва удержишь. Ничего подобного я в жизни не видел, хотя в геологии худо-бедно разбираюсь. А изображение и надпись, на нем вырезанные, встречались мне только раз: в некоем храме в джунглях Бразилии. Плавная вязь письмен чем-то смахивала на скоропись Питмана: лицо в обрамлении букв вполне могло быть дьявольской маской, либо змееподобным божеством, либо морским чудовищем. Я смотрел на рисунок, испытывая то же самое отвращение — чувство гадливости, — накатившее на меня при первом же взгляде на рукопись Войнича. Я жадно глотнул виски. Эрхарт указал на «морское чудовище».

— Это символ народа Му, так называемых йамби. Цвет камня — это их цвет. Одно из средств узнавать, где именно они жили — вода такого оттенка.

— Как именно? — недоумевающее вскинул глаза я.

— Когда они уничтожают какое-то место, они любят оставлять там заводи — небольшие озерца по возможности. Их нетрудно опознать: они всегда самую малость отличаются от обычного водоема. Характерное сочетание затхлой зелени с синевато-сероватым отливом — как вот здесь.

Полковник снял с полки роскошный художественный альбом с названием вроде «Прелести руин». Открыл, ткнул пальцем в цветную фотографию.

— Вот, посмотрите: Сидон в Ливане. Та же самая водянистая зелень. А теперь взгляните вот сюда: Анурадхапура на Цейлоне: те же сине-зеленые тона. Цвета распада и смерти. Оба места они в какой-то момент уничтожили. Мне известны еще шесть.

Вопреки себе, я был не на шутку заинтригован. Должно быть, это камень произвел на меня впечатление столь сильное.

— Но как им это удалось?

— Вы совершаете распространенную ошибку, предполагая, что они походили на нас. Ничего подобного. В наших терминах, они были бесформенны и невидимы.

— Невидимы?

— Да, как ветер или электричество. Вы должны понять, что они — скорее силы, чем живые существа. Более того — даже не четко раздельные организмы, вроде нас. Об этом недвусмысленно говорится в табличках наакалов у Черчварда[257].

Полковник продолжал рассказывать; всего, что он наговорил, я записать не возьмусь. Многое из его речей показалось мне полным вздором. Но была в них некая безумная логика. Эрхарт то и дело хватал с полок книги и цитировал мне отдельные отрывки — по большей части, насколько я мог судить, за авторством всевозможных эксцентриков. А затем брал в руки учебник по антропологии или палеонтологии и зачитывал выдержки, что словно бы подтверждали все вышеизложенное.

Вкратце, поведал он мне вот что. Континент Му существовал в южной части Тихого океана между двадцатью тысячами и двенадцатью тысячами лет назад. На нем жили две расы, одна из которых походила на современного человека. А вторую составляли пресловутые «невидимые пришельцы со звезд». Эти последние, рассказывал Эрхарт, на нашей земле были явно чужими; главные среди них звались гхатанотхоа, «темные». Иногда они принимали зримые обличия, — таково, например, чудовище на табличке, изображение гхатанотхоа, — но в естественном своем состоянии существовали как силовые вихри. Добрыми в нашем понимании этого слова они не были, ибо их инстинкты и желания совершенно отличались от наших. Согласно преданию, записанному на табличках наакалов, именно эти сущности и создали человека, но это, по словам Эрхарта, истине скорее всего не соответствует, поскольку археологические свидетельства доказывают: человек появился на земле миллионы лет назад. Однако ж люди Му со всей очевидностью были порабощены этими пришельцами, и хозяева проявляли по отношению к своим невольникам неописуемую (с нашей точки зрения) жесткость. Ллойгор, или звездные сущности, умели ампутировать конечности, не убивая при этом своих жертв, что и проделывали при первых же признаках непослушания. А еще они могли сделать так, чтобы на телах их рабов в наказание отрастали щупальца, под стать раковой опухоли. На одной из наакалских табличек изображен человек, у которого щупальца растут из обеих глазниц.

Но теория Эрхарта касательно континента Му заключала в себе некий в высшей степени оригинальный штрих. Между ллойгор и людьми было одно ключевое отличие. Ллойгор отличались глубоким, неизбывным пессимизмом. Если верить Эрхарту, так мы даже вообразить не способны, что это такое. Человеческие существа живут разнообразными надеждами. Мы понимаем, что рано или поздно умрем. Мы понятия не имеем, откуда мы пришли и куда уходим. Мы знаем, что мы уязвимы для болезней и всевозможных несчастливых случайностей. Мы редко получаем, что хотим, а если и получаем, то уже не ценим. Все этом мы осознаем и однако ж остаемся неисправимыми оптимистами: мы даже дурачим сами себя абсурдными и заведомо нелепыми поверьями насчет жизни после смерти.