Паразиты - [64]

Г-жа Сакагами, помните, вы отвергли мое предложение о кардинальном изменении структуры вашего сайта. Они считали, что я страстно этого желал, а на самом деле меня вся эта история ничуть не волновала. Чем больше я думал о делах, тем меньше это меня беспокоило. Я никогда, правда, вам не говорил, что судьбой мне суждено стоять выше остальных. Впрочем, вы никогда и не смогли бы понять меня. Конечно, я не стал бы говорить вам это прямо. Я бы сказал: «Ну, видите ли, я мог бы уйти… это не проблема…» Но даже в этом случае г-жа Сакагами не поняла бы меня. Я ни разу не давал ей никаких указаний, ничему не поучал. Для высшего существа достаточно просто находиться на своем месте, чтобы осенять своей милостью низших и зависимых… А для этой посредственности мой уход стал роковым.

Моя мать родила меня, когда ей было сорок шесть (она сама родилась в эпоху Тайсё). Йосико Сакагами ошибалась на мой счет, а я тем не менее всегда старался избежать недоразумений в наших отношениях. Озорники ничего лучше не придумали, как обозвать меня виляющей хвостом собакой и распространить этот пасквиль по всей Сети. Они разместили это письмецо даже на вашем сайте, г-жа Сакагами! И теперь мне ничего не остается, как распрощаться с вами. Я отправил им сообщение, в котором уведомлял о своем уходе, а они в ответ пожелали мне счастливого пути. «Пока, пока!» Я сам употреблял это выражение настолько часто, что даже забыл, что оно означает на самом деле.

Да зачем мне все это? Чтобы всю жизнь видеть перед собой придурков, одержимых идеей напакостить своему ближнему? Придурков столь ничтожных, которые даже не в состоянии понять, что причиняют зло! Чтобы превратиться в сообщника людей, идущих на верную погибель? «Вот, – сказал я сам себе, – вот она, человеческая природа!»

Однажды моей матери стало так плохо, что она начала помышлять о смерти (мне страшно рассказывать об этом, но тем не менее я должен). У постели матери в тот момент сидела ее прабабка, которая сказала ей, что она должна родить ребенка… то есть меня. И моя мать вернулась к жизни…

и благодаря ей я смог появиться на свет. Мне дали имя Масацуми, что означает «Чистый и справедливый». Мать вырастила меня. В школе (равно как и на работе) никто не годился мне и в подметки, но я не выказывал по этому поводу ни малейшей гордости и продолжал идти предначертанным мне путем. Мне полагалось быть скромным, и мать постоянно твердила об этом. Мне удавалось избежать козней и наветов со стороны менее одаренных людей. Мне неустанно прививали понятие о добре и справедливости… и теперь мне очень жаль, что я не смог внушить эту мысль Йосико Сакагами.

И вот на нашем форуме появился новый участник. Его звали Уихара…

Прочитав свое имя, Уихара почувствовал, как затрепетало его сердце. Он отложил записки и посмотрел на тело автора. Ханада не двигался… Уихара решил оттащить его в соседнюю комнату и зарыть там в опилках. Он взял Ханада за руки, подтянул к себе… Присмотрелся – нет, вроде не дышит.

В комнате было довольно сыро, и в опилках Уихара заметил множество белых яичек. Он раздавил несколько, и на перчатках остались беловатые следы. Вероятно, это были яйца насекомых. Пальцы Ханада были покрыты бугорками, словно под кожу ему загнали небольшие шарики. На ладони опухоль была побольше. Кожа приобрела розовый оттенок и так натянулась, что казалось, поднеси к ней иголку – и она лопнет.

Ханада был еще жив. Когда опилки попали ему в рот, его тело несколько раз свело судорогой. Все это чем-то напоминало игру на пляже, когда человека шутки ради закапывают по шею в песок. Уихара подумал, что тех двоих тоже придется закопать рядом с Ханада. Места всем хватит. И очень скоро опилки пропитаются трупным запахом…

Мы попробовали собрать о нем хоть какую-то информацию, но его почтовый ящик был пуст. Сигехара первый заинтересовался им. Он придумал термин «хослокатерия», чем и привлек внимание Уихара. Озорники решили довести парня до преступления или до самоубийства. Однако мне показалось, что Сигехара не очень серьезно отнесся к этой мысли (кстати, Сакимура подозревал то же самое). Но Сигехара заявил, чтобы я не слишком печалился о нем.

Уихара выразил желание познакомиться с нами. К тому же его воодушевляла мысль о том, что мы можем устроить ему встречу с Йосико Сакагами.

Мы частенько выпивали с Итагаки. Также мы были не прочь посидеть и с Амамия. Мне кажется, что мы поступали с ними по-человечески. Да и не из чего было делать тайну. Ко мне заходили Сакимура и Сигехара, мы пили втроем и болтали о всякой всячине. Мы избегали разговоров о работе. Говорили больше о кино, о музыке, концертах…

Родители Сигехара держали пошивочную мастерскую, и он постоянно хвастался богатыми клиентами. Я ничего не рассказывал Сигехара о себе и подозреваю, что Сакимура тоже. А тот знай себе врал, рассказывая, какие знаменитости заходят к ним в магазин: политики, бизнесмены, писатели. Мы с Сакимура только улыбались. Сигехара почти ничего не пил, поскольку сидел на транквилизаторах. Иногда, правда, позволял себе коктейли, которые сильно разбавлял водой. Сакимура тоже принимал таблетки, но убеждал, что в женском обществе может выпить даже несколько стаканов вина. Когда он приходил, разговор сразу оживлялся. Больше всего мы любили потрепаться о девушках и вечеринках. Помимо прочего, Сакимура занимается музыкой. Кажется, он играет на синтезаторе, хотя нам так и не удалось его послушать. Думаю, что по-настоящему он и играть-то не умеет. Не знаю… мне почему-то так кажется.