Параmonoff in Pictures - [2]

— Я… мне… — пролепетала я, — в дамскую комнату…

С грохотом отодвинув стул, я рванула по проходу.

— Ты куда?! — проревел мне в след очнувшийся Виталик.

— В туалет! — взвизгнула я, терять мне больше было нечего, я протискивалась между столиками, ловя на себе разгоряченные взгляды мужчин, они шарили по моим бедрам в мини-юбке, и плавили тонкие чулочки.

— Ой, дура… ой, дура… — твердила я, пулей выскочив из вращающихся дверей, едва не сбив зазевавшегося швейцара. Центробежная сила, нежелание притормозить, и страх вновь увидеть 'арабского принца' вынесли меня на проезжую часть, где я чуть было не стала виновницей аварии. Чуть.

— Эй ты, овца! — грубый оклик привел меня в чувства, и я опомнилась…

Стоя на четвереньках, я демонстрировала желающим, а их оказалось немало, свое нижнее белье, и запазуху, ведь на нескромное декольте я тоже не поскупилась. Бедные мои коленки подумалось мне, очень долго я не смогу ходить в юбочке…

— Так и будешь стоять? — звучал надо мной насмешливый голос.

— А? — поинтересовалась я, и подумала, а что бы сама ответила на такой вопрос.

В любом случае, с проезжей части надо было убираться, и я начала подниматься с колен. Тут и обнаружилось, что мое падение это еще не последнее несчастье, приключившееся с заневестившейся журналисткой — каблук шикарной босоножки был сломан, окончательно и бесповоротно, то есть ремонту не подлежал. Я об этом думала отстраненно, примерно так, как показывают в мистических фильмах — душа, покинула тело и наблюдает за происходящим со стороны, вот так и меня поднимали с теплого еще после дневной жары асфальта, сажали в автомобиль, захлопывали дверцу, а я думала о сломанном каблуке.

— Куда едем, красотка? — спросил смешливый водитель, сворачивая на главную артерию нашего города. — В больничку?

— Зачем… Зачем в больничку? — пробормотало тело.

— Зачем, зачем… за печкой! Вот ноги все разбила, может сломано чего, иль сотрясение мозгов, типа.

— Мозгов? — я старалась привести мысли в порядок, для чего срочно телеграфировала душе, чтобы та возвращалась из астрала.

— А что, трясти нечем? — заржал весельчак.

— Головой я не ударялась, а коленки — ободраны всего лишь, — начала я оправдываться, вот тут и произошло воссоединение — я осознала, где и с кем нахожусь и твердо заявила. — Не надо в больничку… тьфу, в больницу не надо!

Я взглянула на моего нечаянного спасителя — симпатичное лицо, обаятельная улыбка, заразительный смех — по всей вероятности он об этом знал, и активно использовал в своих целях.

— Как зовут? — ослепительно улыбаясь, спросил он.

— Овца, — буркнула я, припомнив обиду.

— А меня Константин, — еще шире улыбнулся он, оценив мою самокритичность. — Будем знакомы?

— Будем, — кивнула я, и, наконец, выбросила в окно отломанный каблук.

— Скажи-ка, Долли, и за какие такие грехи тебя вышибли из ресторана? Работала на чужой территории?

Опа! Вон оно как выглядело… В своем желании очаровать 'арабского принца' я перегнула палку, костюмчик-то говорящий — крохотная юбка, и откровеннейшее декольте, не скрывающее нижнего белья алого цвета. Новый знакомый, ожидая моего ответа, с явным удовольствием заглядывал в него.

— По вызову работала, — соврала я, чтобы не разочаровать его. Честно говоря, я просто не знала, что сказать, не открывать же ему правды о провале моего расследования. Тут я задумалась, всегда считала себя смелой особой, не усложняющей жизнь моралью и принципами, а тут едва не стошнило от одной только мысли о сарделечных пальцах на моей коже.

— Понял, — напомнил о себе Константин, — что, не сложилось?

— В цене не сошлись, — легко врала я, войдя в роль.

— Ну и куда едем?

— Василькова, пятнадцать.

— Ух ты! А я в восемнадцатом живу. Соседи значит?

— Соседи… Да, только что-то я тебя не припомню.

— А я недавно переехал, с невестами еще познакомиться не успел.

Я выдала ему самую симпатичную улыбку из своего арсенала, не зря репетировала у зеркала со школьных лет, и сексуально-бархатным голоском спросила:

— Невесту присматриваешь?

— Да, — подтвердил Константин, — вот, к примеру, ты мне очень понравилась.

Я подернула плечиками, и, положив руку на подголовник его кресла, спросила:

— А это ничего, что у меня к спине матрас привязан?

— Как это? — вытаращил глаза шутник, и так резко тормознул, что я чуть не заработала обещанное им сотрясение мозгов.

— А вот так — Omnia mea mecum porto — орудие труда, так сказать, ношу с собой.

Смеялся он замечательно, от души, хлопая ладонью по джинсовому колену, и, глядя на него, я тоже захихикала, глупо так, по-девчоночьи.

— А ты веселая, — наконец сказал он, сворачивая в подворотню, — ну так согласна быть моей невестой?

— Стоп, стоп… ээ… так тебя нисколько не смущает то, чем я занимаюсь? — опешила я.

— Ну, как сказать… — он слегка замялся, и снова спрятался за свою шикарную улыбку.

— Так и скажи, — я посмотрела в его глаза, и увидела в них ложь, она промелькнула юркой тенью, и, спрятавшись в желто-зеленой роговице, стала невидимой. Врет. Зачем-то врет, решила я.

— Не смутит, но только под моим присмотром, а то всяк норовит девочку обидеть, — ответил Константин, положив ладонь на мою коленку.