Парад планет - [23]

— Я завтра с утра поеду, — вдруг сказал он. — Видишь, с чего начинается понедельник. Поеду туда. Сначала надо на рынок. Передачу какую-нибудь. Может быть, курицу?

— Сходим вместе, — сказала Наташа.

— А на работу тебе?

Наташа не ответила, и Виктор понял, что вопрос лишний.

Она встала из-за стола, оставив его одного, и принялась наводить порядок — стерла тряпкой пыль с письменного стола, с торшера, с подоконника. Вышла, появилась через мгновение с ведром и щеткой. Взялась за тахту, отодвинула, промела вдоль стены.

— Тебе помочь? — Виктор поднялся, постоял, начал сдвигать мебель. Отодвинул стол, затем шкаф. Наташа шла за ним по пятам, устремляясь со щеткой на новые, освободившиеся пространства.

Так они работали молча: он двигал, она подметала.

— Это что же, так и стояли с июля месяца? — Он достал из вазы засохшие цветы, обернулся. Наташи уже не было в комнате.

Он вышел в коридор. Наташа стояла у стеллажей с раскрытой книгой. Она почему-то сделала движение, пытаясь спрятать от него книгу, но — поздно. Веденеев поймал книгу рукой и прочел заглавие на обложке.

Это был Уголовный кодекс.

— Вот ты что, — усмехнулся он мрачно. — Ну давай посмотрим вместе. Нашла?

Он обнял ее сзади и через плечо смотрел на страницы, которые она перелистывала.

— Стоп, — сказал он. — Здесь.

— Я не вижу, — сказала Наташа.

— Слева, внизу.

И, оставив ее с книгой, Веденеев вышел на лестничную площадку, бросил букет в мусоропровод.

Он вылез из такси возле больничного корпуса современной постройки, жестом успокоил шофера — пять минут! — и, нагруженный пузатым, раздувшимся портфелем, бодро зашагал к стеклянным дверям.

— Королева, вчера вечером доставили… Номера палаты не знаю. Вечером вчера…

Пока девушка в белом халате неторопливо листала регистрационный журнал, Веденеев предусмотрительно вытащил из портфеля объемистый, набитый фруктами целлофановый пакет и еще пакет — с курицей. Все это он держал наготове, мечтая поскорее расстаться со своей ношей.

Девушка наконец перестала листать свой журнал, подняла глаза, впервые посмотрела на Веденеева.

— Знаете, вы сейчас в ординаторскую зайдите, там дежурный врач.

— При чем тут дежурный? Мне ведь только передать.

— Все равно. Зайдите. По коридору, вторая дверь. Идите. Я ему позвоню.

— Проходите, пожалуйста, — сказал дежурный врач.

— Мне неловко вас беспокоить из-за пустяка, — начал Веденеев.

— Из-за какого пустяка? Садитесь, пожалуйста.

— Ничего, я на минутку.

— Ясно, вы все же присядьте.

Веденеев уселся на диван, глядя на врача в ожидании. Тот некоторое время хранил молчание. Наконец произнес:

— Дело в том… мне тяжело вам это говорить, но… в общем, ваша передача уже ни к чему…

— Ни к чему — как это понимать?

— Ни к чему, — повторил врач.

— Так, — сказал Веденеев.

— Вы сын?

Веденеев молча кивнул.

— Мы сделали все, что было в наших силах… Даже больше…

— Ясно.

— Но это возраст, понимаете? Дело даже не в травме, хотя и травма свою роль сыграла.

— Возраст, — вздохнул Веденеев.

— Сейчас мы зайдем к главврачу, ознакомитесь с заключением.

— Подождите, — сказал Веденеев.

— Что? — спросил врач.

— Я могу немного посидеть на вашем диване?

— Конечно.

Врач и сам присел рядом с Веденеевым. Он был молод и, видимо, еще не вполне ориентировался в таких ситуациях.

— Все когда-то теряют своих родителей, — сказал он участливо.

— Да, — отозвался Веденеев.

— Вам нехорошо?

— Все в порядке.

— Зина!

Повинуясь жесту, медсестра на мгновение исчезла, чтобы тут же возникнуть с ваткой в руке. Эту смоченную ватку она поднесла к носу Веденеева.

— Ничего страшного, нашатырь. — Врач ловким движением приспустил галстук, расстегнул рубашку на груди Веденеева. — Вы можете прилечь, не стесняйтесь.

— Ничего, спасибо.

— Нет уж, ложитесь-ка! — Врач настойчиво потянул Веденеева за плечи, тот было посопротивлялся, но вдруг обмяк, подчинился.

— Вот так-то. И будете лежать, пока не приобретете человеческий вид…

Помолчали. Веденеев лежал на диване, медсестра Зина застыла над ним с ваткой в протянутой руке, дежурный врач не спускал с него глаз…

— Значит, считаете, травма свою роль сыграла? — спросил Веденеев.

— Безусловно. Вы дышите, не разговаривайте. Вдох-выдох. Полнее, полнее. Вот так…

Веденеев на мгновение прикрыл глаза, потом вдруг резко поднялся, принял сидячее положение.

— Минутку, я все-таки ничего не понимаю… В половине третьего ночи собственноручно набираю номер, женский голос отвечает, что состояние удовлетворительное…

Врач уже собрался ответить, но дверь ординаторской отворилась, заглянул полноватый, лысеющий человек средних лет.

— Меня к вам послали. Королев я, сын.

— Сейчас. Вот как раз с вашим братом мы тут немножко задержались, — сказал врач. — Можете подождать в коридоре. Я сейчас.

Королев бросил на «брата» недоуменный взгляд и, видимо, решив, что ослышался, вышел в коридор.

— Ну? Как самочувствие? Вроде бы получше, а?

— Да, да, — пробормотал Веденеев.

— Теперь можете идти, — сказал врач. И сам вышел из ординаторской.

Но Веденеев не двигался, сидел молча. Потом произнес, обращаясь к медсестре:

— Если не возражаете, я бы еще полежал на вашем диване.

Веденеев шел по длинному узкому коридору. Сводчатый высокий потолок в темных пятнах, по-старинному ясное огромное зеркало, арки, лепные украшения с еще заметной позолотой — когда-то здесь день за днем текла совсем другая жизнь. Сейчас по паркету сновали люди в белых халатах, новая жизнь била ключом. Веденеев повернул латунную изогнутую ручку на двери с надписью «Лаборатория».