Парад обреченных - [11]

— Да можешь подтереться своей грамотой! — прямо в лицо ему бросил держатель таверны, — Ларна — поселение вольное. У нас свои законы. И один из них: гостей в обиду не даем. И еще один… в чужом доме либо уважай хозяина, либо проваливай. Я к тому, что проваливал бы ты со своей сворой.

Монахи вскинули дубинки, готовясь покарать хозяина «Кирки и лопаты» за дерзость. Однако одновременно оживились посетители. Не менее двух десятков человек уже вылезали из-за столов или готовились вылезти. И на монахов смотрели недобро и решительно. Целая толпа здоровых мужиков, разогретых выпивкой — подраться они были не прочь. Лишь повод дай.

— Что ж, — трезво оценил шансы своего отряда инквизитор-колобок, — Хранитель терпел и нам велел. Так что мы потерпим, ничего страшного. Подождем снаружи. Рано или поздно твоим… гостям придется покинуть этот притон. Монеты-то имеют свойство заканчиваться. А деваться некуда.

Затем, причмокнув, он как бы невзначай добавил:

— Как, кстати, и тебе, крикливый мой. А то, чего доброго, окажется, что в подвале у тебя поселился… дьявол. И нашептывает тебе, наущает обманывать легковерных посетителей. Цену завышать, выпивки не доливать, кормежку из тухлятины готовить. А между делом еще и грубить служителям Господа.

Вдоволь высказавшись, колобок развернулся и зашагал к выходу. Другие монахи, а также вор Киф устремились следом. И я был на сто процентов уверен, что вся эта нечестная компания так и встанет лагерем чуть ли не у входа в таверну. И будет терпеливо, день за днем, ждать. Покуда Вилланд, Эдна, но особенно Аль-Хашим не будут вынуждены покинуть «Кирку и лопату».

Хотелось помочь им… нет, скорее, подгадить назойливым преследователям. Но как? Отвесить кому-нибудь невидимого пинка, огреть чем-нибудь? Уже сомнительно. А уже от вселения моего монахи были защищены.

Монахи! Но не Киф. Вычленив это слабое звено из рядов противника, я решил ударить по нему всеми доступными способами. Перво-наперво, когда замыкающий шествие вор ступил на крыльцо, я со всей силы толкнул его в спину. Как когда-то, в своем родном мире, криминального бонзу по прозвищу Жорж.

Результат вышел, конечно, не такой же. Ибо четырем ступенькам крыльца все же было далеко до лестницы в особняке Жоржа. Да и Киф, этот дрищ, намного уступал убиенному мной криминальному авторитету в комплекции. Тот-то был человеком-горой… точнее сказать, горой мяса.

Так что максимум, чего я добился первой своей атакой — Киф потерял равновесие и свалился на землю. Да обзавелся при этом наверняка хотя бы одним синяком.

С вором вместе повалился и ближайший, шедший впереди него, монах. Причем здоровый, падла! И хотя ни смертельным ни даже чреватым переломом падение с крыльца не стало и для него, однако и я останавливаться не собирался.

При падении, может всего на миг, но Киф утратил контроль над собой. Чем я успешно воспользовался, произнеся заклинание. И вторгся в его бренную оболочку.

Впечатление, я скажу, не из приятных. Во-первых, от близости к символам здешней веры. А чужое тело от них вовсе не защищало. По крайней мере, не до конца. А во-вторых, внутренний, так сказать, мир прожженного вора напоминал не то свинарник, не то мусорный бак изнутри. Покидал я его через маленькое окошко с решетчатым люком. И покидал с облегчением.

А прежде успел кое-что. Во-первых, обнаружить под одеянием Кифа нож. И вонзить его руками вора в повергнутого мною… а может, и им монаха. Прямо в шею, ближе к основанию черепа. Чтоб не оставить вообще никаких шансов на выживание.

Шея у монаха оказалась могучей, можно сказать бычьей. Да и ткань рясы была достаточно толстой, чтобы задержать легкое лезвие. Но не остановить! А когда монах взревел в агонии, захлебываясь кровью, я уже подскочил на ноги. И с ножом ринулся на второго монаха.

Ему я успел разве что оцарапать руку, сжимавшую дубинку. Не так уж мало, все равно ущерб для боеспособности. Но и не столь много, как того мне хотелось. Потому что в следующее мгновение сразу два монаха атаковали меня со спины. Обрушив дубинки на мою несчастную голову.

Хотя нет, не на мою — Кифа. Я же поспешил покинуть его обреченное тело. После чего насладился несколькими мгновениями, когда монахи дружно принялись пинать неверного союзника. Остановил их инквизитор-колобок, оказавшийся отнюдь не глупым.

— Да оставьте вы… хватит, — велел он строго, — не понимаете что ли? Наверняка тут без дьявола не обошлось.

И сопроводил свои слова движением, которое лично мне напомнило набившую оскомину «зигу» из моего мира. Приложил ладонь с растопыренными пальцами сперва к сердцу, потом ко лбу.

Я же поспешил убраться восвояси. То есть в трапезную «Кирки и лопаты». А еще точнее — в тело Вилланда. Сразу почувствовавшего мое возвращение.

Дела, кстати, у моих спутников складывались не лучшим образом.

— Поймите, ничего личного, — словно оправдывался перед ними хозяин таверны, — но вам придется отсюда уйти. За одну ночь у вас уплачено, так что я согласен подождать до утра. Но не более. И ни за какие деньги. Все-таки инквизиция — не лучшие соседи для моего заведения.

Вилланд и Эдна слушали его молча. И с изрядно помрачневшими лицами.