Пара слов о "Карповке" от А.С.Садовского, С.С.Васильева - [4]

В 1924г. под председательством Л.Д. Троцкого для содействия развития химической промышленности и в первую очередь военной химии было организовано общество "Доброхим", предтеча «Осоавиахима». Заместителями председателя стали М.В. Фрунзе и Ипатьев. После революции Карпов привлек Ипатьева к сотрудничеству с Химотделом ВСНХ, по существу Химический комитет ГАУ был уже готовым его прообразом. Генерал-академик пошел на сотрудничество с новой властью, хотя не скрывал, особенно после расстрела царской семьи в доме его брата в Екатеринбурге, что по убеждению он близок к идее конституционной монархии. Он был предан Родине и согласился сотрудничать с большевиками во благо России. В Химотделе ВСНХ он стал руководить Комиссией новых производств (первоначально демобилизацией) и занял пост председателя Технического совета отдела. В 1920г. Центральная лаборатория военного ведомства в Петрограде была преобразована в Государственный институт научно-технических исследований (ГОНТИ), по настоянию Карпова ее директором назначили Ипатьева. После смерти Карпова тот стал его преемником в ВСНХ. Хотя отношение с властью не было гладким, он успевал сделать очень много. Даже простое перечисление достижений заняло бы много места. Мы ограничимся лишь некоторыми аспектами, вплотную примыкающими к нашему вопросу.

Уже находясь в эмиграции (1936г.), в письме Н.П. Горбунову, непременному секретарю АН СССР, Ипатьев пояснит: «Я напомнил ему (Ю. Л. Пятакову) также о том положении, в каком я очутился в конце 1926г., после ничем не объяснимого моего увольнения с поста Председателя научно-технического отдела (ВСНХ). В то время как другие ученые имели в своем распоряжении целые институты, мне приходилось создавать убогую лабораторию в своей квартире на 8 линии Васильевского острова2 , собирая деньги от ВСНХ (…) и получая ничтожные средства от Академии наук. По счастью для меня, с разрешения Правительства мне удалось начать с 1927г. работать в Германии, куда меня пригласили установить свой метод высоких давлений для каталитических реакций.

Успех моих заграничных исследований заставил обратить внимание правительства на условия, при которых протекает моя работа в СССР, желая скорее организовать научную работу под давлениями: я значительное количество заработанных денег истратил на закупку в Германии оборудования для моей лаборатории высоких давлений в Академии наук, а также на командирование моих сотрудников, за мой счет, за

1   С 1922г. переговоры велись с фирмами "ВИКО", "Метахим", "Берсоль".

2  Первые заседания Комиссия по заготовке взрывчатых веществ ГАУ, также проходили у Ипатьева на квартире, которую в разное время занимали Бутлеров, Бекетов и Бейльштейн.

Электронный научный журнал «ИССЛЕДОВАНО В РОССИИ» 387 http://zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2010/033.pdf

границу: одного на год, другого на семь месяцев, а третьего субсидировать во время его научных работ в Германии»note 12.

Лаборатория, зародившаяся на кухне Ипатьева, превратилась в Государственный институт высоких давлений (ГИВД – ВНИИнефтехим), который был полностью оснащен на его личные деньги (1927г.). По духу его Институт был аналогом Бошевского, т.е. в стиле «модерн», хотя, понятно, скромнее по оснащению. В военное время генерал Ипатьев сумел справиться с царской бюрократией, но одолеть советскую партийную ему было не с руки. В Германию он ездил консультировать немцев, а мы почему то не стали покупать у них отлаженное оборудование синтеза аммиака по Габеру-Бошу, работающее при 200 атм. Первое, куда менее совершенное и тяжелое в эксплуатации производство аммиака на 600 атм было куплено у итальянской фирмы «Казале» (г. Черноречье), а потом у американской «Найтроджен» (г. Сталиногорск). Ипатьев отлично понимал, что старая техника годна разве что для производства органических ОВ, а техническая химия будет развиваться по пути повышения давления. Бош уже запустил установку получения «лёйнабензина» гидрированием угля, ранее были освоено производство метанола и мочевины из синтез-газа. Ему и Фридриху Бергиусу в 1931г. присудят Нобелевскую премию «за заслуги по введению и развитию методов высокого давления в химии». Премию следовало бы разделить, по крайней мере, на троих: ведь Ипатьев обстоятельно исследовал гидрогенизацию в автоклаве – "бомбе Ипатьева", начиная с 1903г. О работах было хорошо известно и на Западе. Сказались политические пристрастия. Его воспринимали там как «большевицкого химического наркома», а потом уже было поздно.

«Железо» – для работы вещь необходимая, но еще недостаточная. Личность Ипатьева примагничивала одаренных и талантливых людей. Одним из них был Е.И. Шпитальский. Он начал заниматься ОВ еще в 1-ю Мировую, Шустовский завод на Триумфальной площади им был реконструирован таким образом, что вместо коньяка завод «Фосген-1» стал выпускать 120 пудов в сутки означенного ОВ. В советское время в 1923г. ГАУ Красной Армии заключило с Анилтрестом договор стоимостью 40 000 руб. золотом на производство опытной партии иприта, им же (60 пудов) исполнитель также должен был заправить 76-миллиметровые снаряды (1200 шт.). Иприт было решено делать в том же бывшем заводе братьев Шустовых, для чего снова привлекли Шпитальского. Первый советский иприт был получен к осени 1924г., наработка ОВ после выполнения контракта продолжалась здесь вплоть до конца 1926г. Опытное производство потом перенесли на Ольгинский завод, которому присвоили код №51. Тогда это была окраина Москвы по Владимирскому тракту, теперь – Шоссе энтузиастов