Папство и Русь в X–XV веках - [43]
Лицемерие папской политики в отношении Руси и русского народа ярко иллюстрируется другим посланием папы, датированным тем же числом. Это послание непосредственно связано со встречей Вильгельма Моденского в августе 1225 г. с представителями от русских городов, о чем легат не преминул уведомить курию, а может быть, доложил об этом лично по возвращении туда в конце 1226 или начале 1227 г. На основании этого сообщения папа Гонорий III и обратился со специальной буллой «Gaudemus in Domino» «ко всем королям Русии», в которой, посылая им «привет и добрые пожелания», писал: «Радуемся в господе, услышав, что послы ваши, приходившие к достопочтенному брату нашему, моденскому епископу, легату апостольского престола, смиренно просили его посетить лично ваши страны: потому что вы готовы принять здравое учение и совершенно отречься от всех заблуждений, которым, как говорят, подвергались по недостатку проповедников и за которые господь, в гневе своем против вас, часто поражал вас различными бедствиями и поразит еще более, если вы не возвратитесь с пути заблуждений на путь истинный… Посему, желая узнать от вас самих, точно ли вы хотите иметь легата римской церкви, чтобы принять от него наставление в католической вере, без которой никто не может спастись…, мы просим, молим и убеждаем всех вас сообщить нам письмами и через верных послов вашу искреннюю волю. А пока поддерживайте прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии и не препятствуйте им распространять веру христианскую, дабы вы не подпали под немилость божию и апостолического престола, который легко может, когда пожелает, обречь вас мщению, но лучше заслужить вам, в щедрости божией, истинным послушанием и добровольным подчинением — милость и любовь обоих».[284]
Эту буллу от 17 января 1227 г. можно поставить в один ряд с буллой Григория VII. И та и другая составлены по принципу: выдавать желаемое за действительное. В 1075 г. Григорий VII утверждал, что княжич Ярополк преподнес ему в дар Русь (которая Ярополку никак не принадлежала), в 1227 г. Гонорий III утверждает, будто русские князья (названные «королями») изъявили готовность «совершенно отречься от всех заблуждений», что на языке папской курии означало — «готовы принять католическую веру». Это папское утверждение было вымышленным. В этом не оставляет сомнения сама булла Гонория III. Ведь если бы папа верил в свое утверждение, для чего было бы ему заполнять свое послание множеством угроз, вплоть до «кары божией» в случае неповиновения. За исключением первых нескольких строк, в которых автор неуклюже и неубедительно делает попытку представить себя «добрым пастырем заблудших овец», все послание написано в резком тоне, характерном для папских требований в отношении «неверных», «еретиков» и т. п. Никакого успеха эта булла на Руси не имела. Она была пустой декларацией, и, по-видимому, так ее и расценили на Руси. Ни в каких русских источниках это папское обращение отражения не нашло.[285]
Послание к русским князьям было, очевидно, последней попыткой папы Гонория III помочь, чем он мог, крестоносцам в Прибалтике. Через два месяца он умер, и папский престол занял Григорий IX. Уже на третий день своего понтификата новый папа издал очередную буллу по вопросам, касающимся споров в Прибалтике,[286] а 5 мая того же 1227 г. в другой булле он обратился к «новообращенным» и снова объявил их принятыми «под покровительство св. Петра» и папского престола и при этом опять сделал оговорку, что «они остаются в состоянии свободы и не подчинены никому, кроме одного Христа и римской церкви».[287]
Следующий важный шаг в ливонских делах папа предпринимает в начале 1228 г. Буллой 14 февраля Григорий IX объявил о принятии под свое покровительство (по обычной формуле: «под покровительство св. Петра и наше принимаем…») «воинов христовых», т. е. рыцарей ордена меченосцев, «вместе со всем их имуществом, которым они владеют или в будущем будут владеть».[288] Этот акт означал также «заявку» папства на прибалтийские земли, на верховные феодальные права над ними. Но теперь имелись в виду земли, уже превращенные в сеньориальные владения, в феодальные лены рыцарями-крестоносцами. Папа провозглашал себя их сюзереном, верховным феодальным владыкой, объявляя их под своим «патроцинием» (внесудебная защита, покровительство).
В ответ на эти действия папской курии с целью укрепить свои позиции в Прибалтике энергичные шаги предпринимает и императорский лагерь. Сын Фридриха II, Генрих VII, коронованный в 1221 г. немецкой короной в качестве «короля римлян», посланием от 1 июля 1228 г. передал в дар ордену меченосцев «ревельскую провинцию с Ревельским замком, а также провинции Ерве, Гарриен и Виронию».[289] Тем самым Генрих VII также заявлял верховные феодальные права на некоторую часть прибалтийских земель, которыми считал себя вправе полностью распоряжаться.
В 1229 г., после тридцатилетнего хозяйничания в Ливонии, превратившись из бременского каноника в имперского князя (с 1224 г. Ливония вошла в состав Империи) и могущественного духовного князя, умер епископ рижский Альберт. Трения, которые усиливались еще при нем, вылились после его смерти в непримиримую вражду трех главных хозяев захваченной страны: епископа, города и ордена. С другой стороны, то и дело вспыхивали восстания местного населения, пытавшегося сбросить с себя ненавистное иго. Все чаще совершались и дерзкие набеги немецких рыцарей на русские земли.
