Папарацци - [7]

Не вызывал сомнения и тот факт, что целью их было добыть те фотографии, которые теперь находились у меня в руках.

Судя по всему, сегодняшний беглец и являлся фотографом, сделавшим эти снимки. Последний вывод вдруг совершенно неожиданно вызвал в моем сознании сцену двухмесячной давности.

В тот день, ранним утром, когда мы с Ириной стояли на остановке в ожидании автобуса, к нам стал клеиться невысокий светловолосый парень, одетый в белую рубашку с короткими рукавами, черные джинсы и кроссовки. Не помню, что он тогда говорил, обычный бессодержательный треп заигрывающего кавалера. Вообще-то такое случалось не раз, как-никак мы с Иркой не самые последние уродины в городе. Но этот парень запомнился мне тем, что на плече у него висела большая квадратная кожаная сумка, с которыми обычно ходят профессиональные фотографы. Его жидкие, коротко постриженные волосы торчали ежиком. Мы вместе влезли в автобус, где в давке его оттеснили от нас, после чего мы потеряли его из виду и даже не узнали, на какой остановке он сошел.

Теперь я была совершенно уверена в том, что парень, сбивший меня сегодня у подъезда, и кадривший нас два месяца назад на остановке фотограф – одно и то же лицо. Мне тут же приспичило рвануть в комнату к Ирке и сообщить ей о своем открытии. Но я спохватилась, бросив взгляд на разложенные фотографии – почему-то не хотелось показывать их Ирке, по крайней мере сейчас.

Я быстро собрала фотографии и положила их обратно в черный конверт. Спрятав его под матрас, встала и отправилась в комнату Иринки. Открыв без стука ее дверь, я просунула голову и тихо позвала:

– Ир…

Но Ирина не ответила. В комнате лишь оглушительно бубнил телевизор.

– Ира, – позвала я ее громче и, подойдя к телевизору, убавила звук. Моя подружка, лежа на боку, тихо посапывала, но, когда я окликнула ее в третий раз еще громче, зашевелилась и, не отрывая лица от подушки, сонно пробормотала:

– Чего тебе?

– Ир, я вспомнила того парня! – радостным голосом объявила я и начала излагать подробности своего экскурса в историю.

Ирка не сразу «въехала», о чем идет речь, а когда до нее дошло, она издала протяжный тоскливый вой и, взмахнув рукой, перевернулась на спину.

– Слушай, – завопила она, – ты достала меня за сегодняшний вечер своими рассказами! На кой черт мне сдался твой фотограф?! Чего ты вообще от меня хочешь?!

Ирка села на кровати.

– Ворвалась, понимаешь, к спящему человеку и загружаешь его всяким бредом.

– Откуда я знала, что ты спишь, – обиделась я. – У тебя телевизор так орет, что скоро все соседи придут жаловаться.

– Так, – сказала Ирка, хлопнув руками по коленям, – какого хрена тебе от меня надо? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Узнала что-нибудь про этого фотографа?

– Ну, в общем, это было бы… – неопределенно начала я.

– Хорошо, – оборвала меня Ирка, – если он местный, это не проблема. Завтра мы с тобой пойдем к дяде Пете платить за квартиру. Если этот парень снимал квартиру в нашем подъезде, дядя Петя скажет нам, кто он и где его можно найти. А если его таки грохнули сегодня вечером, то мы узнаем об этом еще раньше – утром в новостях по кабельному телевидению.

Ирка бросила на меня взгляд снизу вверх и спросила:

– Все? Вопр-росы есть? Если нет, то выключай телевизор и шагом марш к себе в комнату!

Произнеся это, Ирка перекатилась на бок и натянула на себя одеяло, давая понять, что разговор окончен.

Я давно утвердилась в мысли, что выйти замуж за офицера для Ирки самое то – из нее вышла бы кондовая генеральша. Во всяком случае, общение с женихами-курсантами сильно милитаризировало ее словарный запас. Но, как всегда, Ирка сумела повернуть ситуацию так, что мне оставалось только подчиниться.

Я выключила телевизор и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью – маленькая месть этой грубиянке за понесенные мной моральные потери. Утром Ирка отправилась звонить своему курсанту. Я же, расположившись на застланной кровати подруги, смотрела новости по местному кабельному телевидению.

Кабельное телевидение было одним из немногих достижений цивилизации в области сервиса, которое коснулось микрорайона «Солнечный». Местный кабельный видеоканал так и назывался «Солнечный» и был настолько солидным, что даже имел свою программу новостей, правда, довольно скучных. Но блок криминальных сообщений в них был достаточно подробным. По крайней мере, в нем сообщалось о всех наиболее значимых происшествиях на территории района за последние сутки. Я просмотрела весь блок новостей – никаких сообщений об убийствах не было. Перечислялись кражи, драки, мелкие хулиганства, но ни одного «мокрого дела». У меня немного полегчало на душе, и я отправилась готовить завтрак.

Однако завтракала я в одиночестве – Ирка вернулась лишь к обеду. Полдня ей понадобилось, чтобы позвонить с центрального телеграфа и заодно заглянуть в парикмахерскую, где ее постригли и превратили из жгучей брюнетки в даму с волосами неопределенного цвета.

Неопределенного, по крайней мере, на мой непросвещенный взгляд: одни пряди остались черными, другие приобрели русо-пепельный оттенок.

Я сразу выразила свой скепсис по поводу этого макаронного эффекта на голове, но Ирка заявила, что я ничего не понимаю и что этот тип окраски волос – последний писк моды. Я не стала спорить, на сей раз у меня имелась на то причина: Ирка должна была выполнить для меня то, что обещала вчера вечером.