Папа, я проснулась! - [13]

Но сначала они поехали в разведку.

И вы еще спрашиваете куда? Конечно, в Австралию… Спрашивают они…

* * *

Ах да… Вот еще… Поздним вечером перед выездом Ваня забежал к своей соседке, учительнице английского языка, и та написала на билетном конверте по-английски: «Эти люди не говорят по-английски». И еще приписала: «И не понимают тоже».

И впоследствии этот конверт Ваню и Маню очень выручал.

* * *

До Малайзии, где Казаки пересаживались в другой самолет, долетели почти без приключений. Ну препирались немного. Ваня все доказывал, что они все неправильно делают, не в ту сторону летят и что у него в организме есть потомственный ген, который отвечает за правильные решения. Этот ген сейчас ноет. А Маня в ответ твердила, что Ванины гены, пропитанные спиртными напитками, уже давно ни за что не отвечают. И что теперь она, Маня, – его единственный ответственный ген. А Ваня сказал, что он пьет не для удовольствия, а снимает напряжение и фобии. А Маня сказала: «Чего-чего?!» И еще сказала: «Хых…» И потом вздохнула: «Уф-ф-ф-ф-ф…» И этим выразила все свое отношение к Ваниным правильным решениям и фобиям. Но о фобиях чуть позже.

Из самолета сначала шел длинный рукав, а из конца рукава в аэропорт шла красивая бегущая дорожка, зовущая в прекрасное далеко. Из далека сияли огни, шел еле уловимый аромат дорогих духов и щедрый запах хорошего кофе. Пассажиры получали багаж, и кто-то ждал, кто-то куда-то шел, а кто-то становился на эту дорожку, чтобы ехать в прекрасную манящую даль. У выхода из самолета стоял круглолицый и ярко-желтый, как тыква, человек в униформе и что-то вежливо объяснял пассажирам. Ваня испугался. Нет, не Тыквы и не бегущей дорожки – он испугался, что надо будет заплатить.

Так вот о фобиях. Кто-то боится пауков, кто-то высоты, кто-то замкнутого пространства. А у Вани была редкая фобия – он боялся платить деньги. Если вдруг надо было платить, Ване становилось плохо, как он сам объяснял свое загадочное состояние – не по себе. И он любыми путями выкручивался, чтобы не заплатить. Например, на парковках автомобилей, при входе на рынок, в парк или еще куда-нибудь. Он предпочитал везде, где надо платить, – не платить. А если настойчиво заставляют платить, все равно не платить. Кто-то назовет это жадностью. А Ваня обычно объяснял, что это у него такая фобия, и бороться с этим он не может. Фобия редкая, да. Но он и сам редкий человек. По красоте там, по профессии, ну и другие плюсы, вы уже знаете…

– О! – Как удостоверение высшей касты Ваня ткнул Тыкве под нос билетный конверт «Эти люди не говорят…» и спросил:

– Э?

– А? – нахмурил брови Тыква, рассматривая билеты и читая конверт: – А-а-а-а… – Он успокоился и указал рукой сначала на багаж: – О! – потом махнул в другую сторону и отрицательно покачал головой: – Ы-ы! – указал на дорожку: – Ы! – потом на Ваню и Маню: – А! – потом опять на дорожку: – О!

– А-а-а-а! Ага! – поблагодарил Ваня.

– Э! – дружелюбно помахал вслед Казакам Тыква.

– Э-э-э, – испугался Ваня, – Манька, по-видимому, придется платить. Че-то мне не по себе… Пошли пешком.

И Казаки потащились с неподъемными вещами параллельно веселым немцам и еще каким-то людям, которые ехали себе на дорожке налегке и в ус не дули.

Путь оказался долог. У Казаков разболелись руки, спины и все остальное, что может болеть, когда тащишь тяжелые чемоданы.

– А давай, – от усталости проявил смекалку Казак, – давай чемоданы на дорожку кинем и рядом пойдем. Давай? А если что, мы багаж в руки и «за что платить? мы сами несем, вот смотрите!» Давай?

Ваня боком как бы случайно ногой передвинул чемоданы поближе к дорожке, потом по одному закинул их на плывущую вдаль ленту, и вещи поехали. Какое-то время Ваня и Маня трусили параллельно своим вещам, мгновенно подхватывая чемоданы и делая вид, что они легко прогуливаются тут с чемоданами наперевес, когда по встречной бегущей дорожке ехал человек в униформе. Дорожка, как оказалось, бежала довольно стремительно. Казаки стали от своих чемоданов отставать.

– Я устала, – заупрямилась Маня и запрыгнула на бегущую дорожку к вещам. Ваня еще какое-то время бежал рядом, но навстречу стали попадаться столбики и барьеры, через которые неспортивному Казаку пришлось сигать, как коню на соревнованиях. Дорожка с Маней и вещами стала его перегонять и оторвалась далеко вперед.

– Ма-а-аня!!! – как в поле, заорал Ваня уезжающей в далеко Мане, помахивая билетным конвертом «эти люди не…». – Если заставят платить на выходе, не плати-и-и-и… Я догоню, разбере-о-о-мся-а-а-а, – последнее, что услышала Маня, уезжая от Вани с вещами.

Когда Ваня наконец добежал – а там дорожка два километра, это на всякий случай, кто собирается пробежаться, – он спросил взволнованно: – Ну чево, Манька, денег просили?

– Нет, – ответила Маня, – это тут бесплатно.

И Ваня, конечно, немного огорчился и пообещал себе, что уж на обратном пути он с комфортом поедет назад с вещами, и не просто, а даже усядется на дорожку – нет, он даже приляжет рядом с чемоданами.

После бега с препятствиями, уже в самолете на Мельбурн, после нескольких порций вина, которое было включено в стоимость билета, у Вани, как водится, ослабилась фобия, и он заказал себе виски, за которое уже легко заплатил.