Пантанал и дети Ла-Манша - [9]

— Что нужно метрополии? — невнятно буркнул генерал.

— Метрополию интересует заключенный Кашлин! — браво доложил я.

— Кто это?

— Фигурант служебного расследования МГБ. Большего сказать не могу, связан должностными инструкциями.

Генерал ничего не сказал. Более того, я понял, что он сейчас вернется к карте и забудет про меня навсегда.

— Прошу оказать содействие и помочь мне проникнуть на территорию тюрьмы, а когда я найду Кашлина — помочь мне с эвакуацией! — выпалил я.

— Всего то! — воскликнул один из полканов.

Если до этого было скучно, то теперь стало весело.

— Майор желает в одиночку одолеть бунтовщиков!

— Пора разбирать кордон!

— Десантников на базу!

Возбужденные вопли оборвал тихий шум разминаемой генералом папиросы. Я не мог ошибиться, это была именно папироса, а не сигарета. До этого я не видел папирос вживую лет 20.

— Мы начнем штурм через 2 часа, — сказал генерал. — До этого бунтовщикам будет передано, что, если с русскими заключенными что случится, мы повесим всех на воротах. Это все, что я могу вам обещать. Проводите майора.

Дед хоть и имел вид при смерти, но дисциплину установил железную. Меня взяли под локотки и свои претензии я мог высказать разве что указателю у палатки.

Суть претензии была одна. Едва бунтовщики узнают о ценности русских заключенных, то естественно всех перебьют. А на воротах их повесят в любом случае.

Командир штурмовой группы лейтенант Ивандюков.

Хотя я был вежливо выпинут из командирской палатки, информации меня никто не лишал. Кишка тонка ограничивать целого майора МГБ в разведданных. В конце концов я мог рапорт исполнить на любого первого попавшегося командира, и тогда того же Дышбайло заставят говно хлебать чайной ложкой.

Так я узнал, что всеобщему штурму будет предшествовать вылазка штурмовой группы, которая должна проникнуть на территорию бывшего аббатства через древнюю канализацию и открыть ворота. Командовал группой некто Ивандюков.

Я нашел его.

Лейтенант перебирал свой походный рюкзак в офицерской палатке на трех человек. Двое других были опытные волки, мужики лет по тридцать — тридцать пять. Лица в застарелых шрамах. Взгляд колючий, привыкший судить о людях по тому, как они выглядят в прицеле.

Ивандюков наоборот молод. Видно, что после учебки. Когда он повернул на обращение свою голову, то я почувствовал себя на выставке барбершопа. Лейтенант имел идеальный пробор, брови геометрически точными прямоугольничками. Кожа бархатная, идеально выбритая.

— Что угодно, любезный? — спросил лейтенант приятственным баритоном.

Не вдаваясь в детали, я коротко объяснил суть, что пойду вместе с его группой, но задание у меня свое, мешаться не буду.

Вместо ответа Ивандюков достал зеркальце и посмотрелся. В руке появились щипчики, он убрал лишний волосок с губы, поморщился, захлопнул зеркальце.

— А зачем мне ваш геморрой? — жеманно спросил он.

Двое остальных постояльцев оживились.

— Это служебной задание! — напирал я. — Вы военный, а есть такая штука — приказ называется. Его надо выполнять.

— Что вы мне про службу втираете? — поморщилось оно.

Двое других прямо закатились. Я взъярился.

— Ваши документы! Вы кто? Театр самого юного зрителя?

— Перед рейдом все документы сданы начштаба! — сказал один.

— Тогда попрошу вас выйти вон! Мне надо поговорить с вашим командиром, тет — а тет.

Они пожали плечами и не стали сопротивляться, удалились.

— Я вам все сказал! — напыщенно произнес Ивандюков. — Я здесь командир. Как скажу, так и будет.

Любого человека можно охарактеризовать, одним словом. Ивандюков был идеальный. Красив как манекен, отвечает заученными фразами.

— Я на вас рапорт подам! — пообещал я.

Оно фыркнуло.

— Через 2 часа я возьму штурмом ворота и стану Новым Героем России!

— Куда уж нам до героев! — вырвалось у меня.

— Вот — вот! — самодовольно произнес Ивандюков. — Посмотрите на себя. Рожа потная, рубаха мятая, сам хромой — вы позорите славный вид нашей армии! Кстати, какое ваше звание?

— Об этом раньше надо спрашивать, до того, как нотации читать! — сказал я и вышел.

Надо бы ему за нарушение субординации навтыкать, да инструкция не позволяет раскрывать данные о себе.

Достал сигаретку, мне протянули зажигалку. Оглянулся, стоят те двое постояльцев, что я из палатки выгнал.

— Без обиды! — сказал один. — Узнал его?

— Сын генерала? — предположил я.

— Еще хуже! Выпускник Казанской академии МГБ!

— Выпуск тот самый? — понял я.

Была история. 35 выпускников сверхсекретной академии после вручения дипломов прошлись колонной на дорогих машинах по городу. Сделали фотосессию, которая сразу стала бить все рейтинги в досье разведшкол мира и террористических организаций всех мастей типа Фаланга и Центр.

Естественно весь выпуск пошел коту под хвост. Многих направили в строевые части, в Африку, других в штурмовые группы вроде этой. Теперь я понял, что положение еще хуже, чем только прокат по будущей столице на иномарках.

— Как бы вам с таким генералиссимусом не попасть в историю! — пожалел я.

— Сами боимся! — честно признал один. — А тебе точно надо туда?

— Есть вариант?

— Там за холмом есть вход в подземные коммуникации. Говорят, ещё монахи рыли. Залаз будет там. Пропустишь нас вперед, и пойдешь за нами.