Пансион Святой Маргарет - [2]

Эмили способна была часами рисовать один и тот же пейзаж, ожидая подходящего освещения и снова и снова переделывая начатое, но терпеть не могла упражняться в игре на фортепьяно, отказываясь развивать талант, почитаемый ее матерью гораздо более полезным в свете, нежели умение пачкать кистью лист картона. Естественные науки также не влекли мисс Барнс, она не находила удовольствия в том, чтобы, подобно множеству юных леди, усердно препарировать бедных жуков и лягушек, преследуя одно лишь желание узнать, как они устроены. Может быть, поэтому она не любила рисовать животных. Миссис Барнс пыталась заставить дочь совершенствоваться в танцах и музицировании, но мистер Барнс решительно запретил принуждать девочку к чему бы то ни было. В результате Эмили превосходно умела передать портретное сходство и представить привычный вид из окна гостиной полным очарования и неги, но едва могла сыграть две-три модных песенки, предоставив блистать за инструментом другим молодым девушкам ее круга.

В отличие от них ей не надо было утруждать себя поисками жениха, по крайней мере, долгое время она так думала. Соседи Барнсов, Моффаты, обладали примерно равными с ними связями и возможностями и едва ли не с младенчества прочили своего старшего сына Барни в мужья мисс Барнс. Эмили воспитали в убеждении, что, сколь бы девушка ни была свободна в суждениях относительно самых разных вещей, вопрос ее замужества будет в положенное время решен ее родителями. Она не испытывала к Барни пылкой любви, слишком давно и хорошо она знала этого молодого джентльмена, но смотрела на брак с ним как на неизбежное событие и была по-сестрински привязана к его младшим сестрам, близнецам Агнес и Элизабет.

Отцы семейств решили объявить о помолвке своих детей в тот день, когда мисс Барнс исполнится восемнадцать лет, но, увы, мистер Барнс не дожил до этого дня. Траур, конечно же, отодвинул счастливый для обеих семей день, а вскоре после того, как Томас Барнс лишил семью ее достояния, его мать получила от миссис Моффат письмо с известием о предстоящем венчании Барни и некой мисс Линд, дочери нынешнего владельца поместья Барнсов, которое должно было стать приданым мисс Линд.

Эмили весьма снисходительно отнеслась к известию о вероломстве своего предполагаемого жениха, в конце концов, они не были связаны словом, а нынешние стесненные обстоятельства ее семьи делали девушку непривлекательной невестой. Миссис Барнс негодовала гораздо дольше, ее сетования, перемежающиеся приступами рыданий, несколько недель можно было слышать по всему дому, к вящей досаде Маргарет.

Итак, надежда на брак Эмили растаяла, и миссис Барнс решила, что лучшим выходом будет найти дочери какой-нибудь способ зарабатывать себе на жизнь. Таким образом достигались сразу две цели – Эмили уедет, что, несомненно, сделает Маргарет более снисходительной к капризам свекрови, и миссис Барнс не придется мучиться угрызениями совести из-за того, что она так скверно позаботилась о будущем дочери.

Кузина миссис Барнс, миссис Фанни Пэйшенс, состояла в приятельских отношениях с директрисой одной весьма престижной школы для девочек, пансиона Святой Маргарет. Именно протекция тетушки позволила мисс Барнс получить место учительницы рисования, так кстати освободившееся после того, как молодой учитель был заподозрен директрисой в неподобающем поведении, а именно – в ухаживаниях за одной из старших учениц, девушкой из родовитой и состоятельной семьи.

Школа Святой Маргарет была расположена в Роттингдине, неподалеку от Брайтона, что делало это место очень привлекательным для заботливых родителей, имеющих возможность вывозить своих дочерей на курорт во время каникул.

Чтобы добраться до своего нового дома, Эмили потребовалось полтора дня, и все это время она раздумывала о том, какой прием ожидает ее в конце пути. Тетушка Фанни не отличалась добротой и сердечностью, и Эмили опасалась, что ее подруга, директриса миссис Аллингем, окажется еще более суровой и властной женщиной, не склонной быть снисходительной к маленьким слабостям других людей и потакающей своим собственным.

В своем письме тетя Фанни прямо указала, что Эмили не стоит брать с собой модные туалеты и шляпки, учительница должна выглядеть скромно и вести себя благопристойно. У мисс Барнс еще сохранились темные платья, которые она носила в последний период траура по отцу, их-то она и взяла с собой. Но отказаться от любимого зеленого платья с отделкой из бархатного шнура она бы не смогла и уложила его на дно своего сундука. Кто знает, может, ей придется иногда бывать в обществе, и она не должна выглядеть бедной просительницей, пытающейся проникнуть в светский круг, к которому она и без того принадлежала по праву!

Про Эмили никто никогда не говорил, что она красива, но хорошенькой ее считали многие. Довольно густые каштановые волосы, отливающие медью на солнце, круглые щечки и чуть вздернутый носик, усыпанный веснушками – вечный повод для недовольства миссис Барнс, – черты, каковыми если и нельзя гордиться, то уж, во всяком случае, стыдиться их нечего. Некоторую незаурядность образу мисс Эмили добавляли глаза, выразительные, темно-серого цвета, выдававшие подчас ее мятежные мысли, а иногда придававшие девушке мечтательно-задумчивый вид. И то, и другое, впрочем, столь же сильно не нравилось ее матери, как и веснушки.