Паноптикус - [2]

Движение на экране стало более однозначным, из фиолетовой каши сумерек вдруг обозначилось что-то определённое. Теперь с уверенностью можно было утверждать: нет, это не глюк, там точно что-то есть. Это был всего лишь абрис, который тут же исчез, но абрис вполне узнаваемый и чёткий, словно вырезанный из чёрного камня. Спустя несколько секунд он вновь появился, но уже в другом месте, такой же чёткий и моментальный как прежде. Ошибиться было невозможно — они. Наверняка. То там, то сям из сумерек материализовались очень хищные очертания. Их нельзя было не узнать или с чем-то спутать: не из чёрного камня они были вырезаны, они, считай, были вырезаны на коре головного мозга — ксеноморфы собственной персоной.

Владислав Людцов прижигал одеколоном выдавленные угри, которые воспалились вулканической краснотой, и одновременно косился на изображение ксеноморфов. Несмотря на болезненное ощущение из-за действия одеколона, он приязненно улыбнулся. Казалось кибернетик увидел давних знакомцев, закадычных приятелей, с которыми его связывали прочные узы, как минимум, взаимной симпатии. Можно было подумать: ксеноморфы и кибернетик — друзья не разлей вода. Людцов взял со столика миниатюрные стальные щипчики и поклацал ими в воздухе, словно перед началом сложнейшей операции. Ух, сейчас он покажет этим вторичным половым признакам где раки зимуют.

— Маман, сколько в общей сложности было зафиксировано объектов?

— На данный момент было зафиксировано девять особей, — донёсся из ниоткуда глубокий и спокойный голос.

— Замечательно, — сказал кибернетик, — значит где-то недалеко находится гнездо. Гнездо-гнездо-гнездо-гнездо.

Почти распевая на разные лады одно слово, Людцов нагнулся ближе к зеркальцу и принялся корчить ему уморительные рожицы. Он словно издевался над ним. Это были забавные чудеса мимики, Владислав как будто вменял себе в обязанность рассмешить невозмутимую поверхность амальгамы. В это время изображение на экране приняло новый оборот: возникла сцена охоты. Ну как возникла, она просто попала в объектив шального телезонда, бороздящего пространство вокруг базы, и зонд дал резкое увеличение. Один из ксеноморфов нещадно терзал представителя местной фауны. Что-то вроде крупного горного козла или антилопы столкнувшись с ксеноморфом, разлетелось в разные стороны тёмными ошмётками мяса. Фу, какое безобразие. Это было похоже на кровавый взрыв. Остались от козлика рожки да ножки.

— Офигеть, — прошептал кибернетик в восхищении.

После убийства ксеноморф ковырялся своим рылом в отвратительном месиве, выискивая лакомые куски. На месте где только что находилось что-то типа антилопы, цвели великолепно развороченные потроха. Нет не рожки да ножки остались после нашего козлика, после нашего козлика осталось высокохудожественное мокрое пятно — залюбуешься. Кибернетик тем временем аккуратненько доставал щипчиками торчащий из левой ноздри непослушный волосок. Он по-дурацки морщился и фыркал, как будто нюхнув острой приправы.

Ксеноморф кромсал останки несчастливого животного.

Людцов тихонечко хихикал, проделывая гигиеническую процедуру.

— Мне определённо нравится этот экземпляр, — сказал Людцов вслух, продолжая воевать со своими вторичными половыми признаками — Красив чертяка.

Дверь спальни раздвинулась и в помещение вошёл Еремей, неся перед собой на вытянутой руке аккуратненько сложенную одежду. Он нёс её, как профессиональный английский слуга, с выражением лёгкой брезгливости на лице, что выглядело крайне неуместно для андроида. Да, Еремей был андроидом, искусственной машиной одиннадцатого поколения, внешне чрезвычайно похожей на человека. Если заранее не знать, хрен отличишь от рядового землянина, вылитый хомо сапиенс. Что тут скажешь — шедевр современной робототехники. Вечно в своём фирменном синеньком комбинезоне от «Вайленд инкорпорейшн».

— Как ты находишь данную особь? — спросил у него Владислав, махнув рукой в сторону изображения.

Андроид мельком взглянул на экран, словно боясь оскорбить своим взглядом священную картину насыщения ксеноморфов:

— Очень развитой экземпляр в возрасте примерно шести лет. Идеальное строение для подобного вида.

— То-то же, — возбуждённо потрясал щипчиками Людцов, — я тоже так думаю: идеальное строение для подобного вида. В нём есть что-то особенное, ты не находишь?

— Нет, не нахожу. Никаких аномальных отклонений от нормы я не вижу.

— Это от того, что у тебя души нет. Ты не художник, ты не видишь прекрасного. А этот экземпляр прекрасен — Аполлон среди ксеноморфов.

— Смею заверить: у вас тоже нет души.

Говоря это, Еремей помогал одеваться кибернетику. Собственно, он даже не помогал, а просто его одевал, поскольку данная функция с некоторых пор вменялась андроиду в обязанность. Он одевал взрослого мужчину, словно тот был малое дитя. Владиславу сие доставляло удовольствие, он послушно просовывал свои ноги в штанины брюк. Ноги при этом выглядели вялыми и бесполезными. Можно было подумать, что кибернетик — инвалид. Людцов двигал своими конечностями как будто те были ненастоящими, какие-то случайно оказавшиеся под рукой, резиновые части тела, безжизненные куски человечины. Еремей терпеливо упаковывал в одежду расползающееся по сторонам, непослушное мясо, придавая ему тем самым более-менее упорядоченный вид. Он как будто расфуфыривал амёбу, напяливал на амёбу глупые человеческие шмотки, вливал её протоплазму в заранее приготовленный сосуд, навязывая ей крайне неуместную форму взрослого мужика. Вся инициатива находилась в руках у андроида. Наконец всё было законченно. После нескольких минут сопения, возни и шарканья, Владислав оказался облачённым в свои достаточно незамысловатые тряпки.