Панихида по усопшим - [51]
Церковь Сент-Фрайдесвайд, Оксфорд
Месса:
– Воскресенье: служба и причастие в 8.00 утра, в 10.30 утра (Высокая), в 5.30 вечера.
– Будни: служба в 6.00 вечера, по вторникам и пятницам также и в 7.30 утра.
– По праздникам: служба в 7.30 утра и 7.30 вечера (Торжественная).
Исповедь: по вторникам, пятницам и субботам, все в полдень. Или по договоренности с духовенством.
Духовенство: Преподобный Кэйт Д. Мекледжон (викарий), приход Сент-Фрайдесвайд. Преподобный Нил Армитидж (кюре), Порт-Мидоу-лейн, 19.
Апрель.
1-е Навечерие Пасхи.
2-е Воскресение Христово, проповедь в 10.30 утра. Ежегодная встреча общины с епископом Брайтона в 6.15 вечера.
3-е День поминовения Св. Ричарда Чичестерского, мессы в 8.00 утра и 7.30 вечера.
4-е Пасхальный час, 11.00 утра.
5-е Встреча общины с «Союзом матерей», 2.45 вечера.
6-е Приходской совет, 7.45 вечера.
7-е Концерт в церковном зале в 7.30 вечера.
8-е Пасхальный час, 10.30 утра и 5.00 вечера.
9-е Октава Пасхи[12]…
И так далее до конца месяца, с одним основным праздником (Морс его отметил), и еще двумя другими за три недели. Ну и что с того? Представляло ли тут что-то хоть малейшей интерес или ценность? Имя «Армитидж» был новым для Морса, и он решил, что кюре был, вероятно, довольно недавним приобретением, и почти наверняка был одним из трех мудрецов в пурпурных одеяниях. Тем не менее, для выполнения всех услуг по программе, была нужна дополнительная рука помощи, разве не так? Было бы довольно нечестно назначить в приход одного бедолагу, которому предположительно было поручено, кроме пасторских обязанностей, посещать и хромых, и больных, и калек, и слепых. Боже мой, да! Мекледжону непременно был необходим сотрудник для работы на таком обширном винограднике. И небольшой вопрос, пришедший на ум Морсу, от которого кровь, казалось, застыла в его жилах. Возможно, и у Лоусона был второй священник? Это можно было достаточно легко выяснить, и Морс понимал, что ответ может быть важным, хотя насчет того, насколько он мог оказаться важным, в данный момент никаких реальных идей у него не было. Он достал из кармана приходское расписание и вернулся в церковь.
Длинная с кисточками веревка преграждала доступ в часовню Девы Марии, но Морс непочтительно подлез под нее и встал перед алтарем, глядя на расшитую глубоким тиснением алтарную ткань. Непосредственно слева находился арочный проход к главному алтарю церкви, и он медленно прошел через него. В нише слева от арки находилась купель в англо-нормандском стиле и Морс остановился, чтобы рассмотреть ее повнимательнее, медленно кивая, как он часто это делал. Затем он повернулся влево, продолжил свой путь вдоль высокого резного экрана, который отделял часовню Девы Марии от главного нефа, и остановился возле ризницы. По какой-то неясной причине он выглядел вполне довольным собой и снова кивнул головой несколько раз с очень довольной улыбкой.
Он стоял, оглядываясь вокруг снова и снова; в действительности, если бы только он мог предвидеть, что через несколько минут может оказаться в пределах нескольких ярдов от разгадки, которая разбила бы некоторые из его предыдущих гипотез на тысячи кусков. Но в данный момент Мойры – богини Судьбы – ему не улыбнулись.
Северная дверь открылась, и вошел Мекледжон, неся коробку с электролампами, в компании молодого человека с балансирующей лестницей на плече.
– Привет, инспектор, – сказал викарий. – Ничего больше пока не обнаружили?
Морс проворчал что-то уклончиво, и решил, что расследование в ризнице может быть, без какого-либо космического ущерба для следствия, временно отложено.
– Мы просто будем менять лампочки, – продолжал Мекледжон. – Знаете ли, мы должны делать это каждые три-четыре месяца. Боюсь, что прошло уже немало времени.
Глаза Морса медленно пропутешествовали до верхней части стен, где примерно в сорока футах над полом, он разглядел серию парных электрических лампочек, каждая пара была установлена в двадцати футах друг от друга. Между тем, двое мужчин подперли лестницу под ближайшими лампами, и постепенно начали толкать ее все выше, пока верхняя ступень не оказалась на три фута ниже первой пары лампочек.
– Боюсь, – сказал Морс, – что мой желудок просто не выдержит, если я останусь, и буду наблюдать за этой маленькой операцией дальше.
– О, это не так уж страшно, инспектор, покуда вы внимательны. Но должен признаться, что я всегда радуюсь, когда все заканчивается.
– Он лучше меня, – сказал Морс, указывая на молодого человека, который стоял (довольно нервно?) на второй ступеньке снизу, осторожно маневрируя лестницей, чтобы придать ей более прочную вертикальную устойчивость.
Мекледжон усмехнулся и спокойно повернулся к Морсу.
– Он примерно так же плох, как и вы – если не хуже. Боюсь, мне придется проделать всю работу самому.
«И Бог вам в помощь», – подумал Морс, и быстро вышел, совершенно забыв, что стал должником церковного фонда на сумму в 2 пенса; забыв также, что было самым важным вопросом, и который он собирался задать дьяволу, –
