Пангея - [19]

Такси затормозило перед воротами моего дома. Я расплатился и выбрался из машины. Я специально не стал звонить матери, хотел сделать сюрприз. Конечно же, сразу по возвращении, я тут же подал весточку родным о том, что жив-здоров, но пока дел слишком много и приехать не смогу. И вот теперь, так внезапно постучал отделанным под бронзу молотком в дверь.

Открыл мне старый слуга, которого я, как водится, помнил еще с детства. Он служил унтером в полку, где еще дед был офицером, был ранен, потерял правую руку и получил абшид. Чтобы помочь, дед отправил его домой, назначив мажордомом. Франц - так звали мажордома - быстро навел среди немногочисленных слуг военный порядок.

- Ваше, - он глянул на мои новенькие полковничьи погоны и быстро сориентировался, - высокоблагородие, приветствую вас. - И отступил на полшага, пропуская меня.

- Здравствуй, Франц, - улыбнулся я, чувствуя, как медленно оттаивает душа. - Кто дома, кроме матушки?

- Ваш Pater, - сообщил мне мажордом. - Он получил отпуск на три месяца. Завтра обещала прибыть ваша младшая сестра. Она сообщила, что с ней будут несколько ее подруг по институту. Узнав об этом, ваша матушка, - это слово Франц, частенько перемежавший свою речь немецкими словами, всегда произносил четко и правильно, - была рада и собиралась уже писать вам.

Я от души рассмеялся. Мама не оставляла матримониальных планов относительно меня. Тот факт, что мой старший брат Петр нашел себе супругу без ее деятельного участия, стал серьезным ударом по маминому самолюбию. А уж то, что Петя был семь лет счастлив в браке, хоть и радовало ее, однако напоминало о том, что никаких заслуг ее в этом нет. Наверное, поэтому мама все же немного недолюбливала невестку. И моей женитьбой она решила заняться всерьез.

Конечно же, как только мама узнала, что сестра приедет со своими подругами, а я совсем не исключал варианта, что она сама попросила ее привезти их, раз уж я в родном городе, она тут же села писать мне длинное письмо укоризненного тона. Я мог даже представить себе некоторые фразы из этого письма. Но я весьма удачно опередил ее, сам приехал без каких-либо предварительных сообщений.

- Франц, где мне искать родителей? - спрашивал я, конечно, больше из уважения к старому мажордому, ведь в его обязанности входило как раз знать, кто из членов семьи где находится.

- Ваш Pater, как обычно в это время, в своем кабинете, - степенно поведал мне Франц. - А матушка в своих комнатах, инструктирует молодую прислугу относительно их обязанностей по прибытии вашей сестры с подругами.

Кажется, в голосе старого мажордома я услышал легкую обиду. Конечно же, подобные наставления также были его обязанностью, но во всем, что касалось женского пола, мама не доверяла мужчинам. Вообще. И на чувства старика Франца она не оглядывалась.

- Проводи меня к отцу, - кивнул я ему. - А то что мы беседуем в вестибюле.

- Прошу меня простить, - отвесил мне Франц церемонный поклон, и я вспомнил, что он, как и почти все унтера, профессионально не имеет чувства юмора и даже шуточные упреки воспринимает всерьез.

Мы прошли через большой холл, поднялись по лестнице на второй этаж, миновали короткий коридор и оказались у прочных дверей отцовского кабинета. Я каждый раз робел, подходя к ним, ведь в детстве он был для меня запретным местом, и попадал я за дверь только для "серьезного разговора" с отцом.

Мажордом первым вошел в отцовский кабинет и по-военному четко доложил ему о том, что я пришел. Когда он отступил в сторону, пропуская меня, я снова кивнул ему и миновал порог.

Я давно уже привык видеть отца только в военной форме, поэтому как-то даже не признал его, одетого в домашний костюм. Но когда отец встал из-за стола, шагнул ко мне и раскрыл объятия, то все мысли рассеялись, и я шагнул навстречу ему. Отец обнял меня и крепко охлопал по плечам и спине, потом вытянул руки, крепко держа меня за плечи.

- Красавец, - гордо произнес он, - орел! И косоглазие, гляжу, заработать не спешишь и шея не набок.

Отец всегда любил армейские шутки. В этот раз он намекал на офицеров, получивших звание вне срока, либо перескочившего через звание. Сам видел таких, что постоянно косились на новые звездочки на погонах, и казалось, что они или шею себе свернут или косоглазием обзаведутся. На меня же так резко навалилась груда обязанностей, что я очень быстро почувствовал себя самым настоящим полковником.

- Быстро ты перерос меня, - продолжал отец. - Я полжизни шел к этому званию и должности начальника штаба Вюртембергской инспекции, а ты и четвертый десяток еще не разменял, и уже - полковник и командир драгунского полка. Хвалю! Теперь на Нефедоровых будет вся наша губерния равняться!

- Благодарю, отец, - четко кивнул я.

- А скажи-ка, сынок, - с прищуром глянул отец на меня, - ты искренне хотел перейти из гвардии в строевую часть? Чем обусловлено это решение?

Работа начальника штаба накладывала на него серьезный отпечаток. Иногда он начинал разговаривать штампами и канцеляризмами.

- Так точно, - решил я скрыться за такой же стандартной фразой. - Не хотел быть солдатиком на парадах. Я пошел в армию, чтобы воевать.