Пангапу, или Статуэтка богини Кали - [8]

– Очень приятно. Виктор.

– Виктория, – ответил папуас, пожимая руку Лаврову.

Виктор насторожился. «Вот только этого мне не хватало. Они что, и тут есть?» Виктор никогда не страдал гомофобией, но предпочитал традиционные отношения между мужчинами и женщинами и поэтому к меньшинствам такого рода относился как к чему-то несерьезному, притянутому извне ради самовыражения.

– Почему у тебя женское имя?

– Досталось от дедушки.

«Хм. Час от часу не легче. Так это у вас семейное? А как же тогда ты родился?» – подумал Виктор и взглянул на Пиакор. Та немного смущенно повела плечами.

– Вик, я забыла предупредить. У нас есть традиция: имя к ребенку переходит после того как…

– …Имя переходит от очень уважаемого предка или знакомого, – подхватил Виктория.

Виктор нахмурился.

– А почему у дедушки было женское имя?

– Это просто. Неграмотные предки назвали дедушку в честь королевы Виктории. Он и сам старшего сына назвал Викторией – традиция.

– Ну, ладно. В конце концов, это не мое дело.

Лавров успокоился. В самом деле, с чего ему допрашивать папуаса с женским именем? Ему же с ним детей не крестить. К тому же Виктор прекрасно помнил из нашей с вами истории, как в 20-е и 30-е годы прошлого века на волне преобразований у детей появлялись загадочные имена. Даздраперма – да здравствует первое мая, Оюшминальд – Отто Юрьевич Шмит на льдине… В общем, мы тоже были папуасами в какой-то степени…

Виктория, как и подобает проводнику, сразу взялся за дело. Он вынул из кармана кожаной жилетки и развернул на столе карту.

– Вот приблизительный маршрут нашего пути…

Двое неизвестных продолжали наблюдать за Лавровым, Пиакор, а теперь уже и за Викторией. Один из них разговаривал с кем-то по телефону.

– Да, шеф… да… И проводника наняли.

Мужчина ненадолго оторвался от разговора, обращаясь к напарнику:

– …Что это у него, карта?

– Похоже.

– Вот. А ты говоришь – турист. Тут что-то неладное творится. – Затем продолжил в телефонную трубку: – Да… европеец, судя по внешнему виду – простак, похож на зеленого берета и, скорее всего, такой же тупой… Понял… Я вас понял… Есть, сэр. – Мужчина отключил связь и положил телефон в карман. – Сказано взять дело под контроль…

Виктория водил пальцем по старой карте и активно предлагал свои услуги, как хороший продавец рассказывает колеблющемуся покупателю о своем товаре.

– Вот здесь, в верховьях реки Фрай, прииск Ок-Теди, маста Вик. Вам понравится, там есть что фотографировать. Вокруг живет племя дигул.

– Дигул? – переспросил Виктор.

– Это племя с белыми лицами. Ну, я потом вам расскажу. Тут много всяких племен, и все они разговаривают каждый на своем языке. Эти языки настолько разные, что соседние племена не понимают друг друга. Так что без меня вам не справиться.

– А ты понимаешь все эти языки?

Виктория кивнул головой совсем как Пиакор. Лавров сразу это подметил.

– А вы с Пиакор из одного племени?

– Мы из племени…

Пиакор надула губы, одернув проводника:

– Мы не из племени, мы из Порт-Морсби.

Журналистка явно не хотела отождествлять себя с дикими племенами. Виктора это позабавило, и он засмеялся.

– Ладно, не обижайтесь, я просто так спросил.

Виктория продолжил презентацию своих услуг. Что-то понравилось Виктору в этом немного полном, но крепком парне. Да, понятно, что в этой небогатой стране сотни проводников, которым надо кормить семьи, и ради этого они готовы на все, но Виктория не казался пустозвоном. Виктор не один год проработал с людьми и чувствовал, когда его обманывают или преувеличивают свои возможности, но этот проводник не врал. Он прекрасно владел английским, а это говорило о его склонности к языкам, да и карандаш его бегал по карте вполне убедительно.

– Я проведу вас по джунглям вокруг Порт-Морсби. Покажу вам деревню Хуанабада – родину государства Папуа-Новая Гвинея… Обогнем столицу с юга и пойдем в горы. Это очень интересно. Мы с вами побываем…

Вдруг Пиакор перебивает проводника:

– Виктория, ты поведешь нашего гостя туда, где живет племя хули.

Проводник тут же осекся. Такое впечатление, что его просто выключили. Воцарилась пауза. Людный ресторан напомнил о себе разноязычными голосами любителей экзотики: английский, испанский, немецкий представляли собой смесь звуков, из которой трудно было вычленить что-либо понятное. Где-то на рояле продолжал играть молодой папуас. Виктора осенило. Он вспомнил мелодию и слова песни…

Стоїть гора високая, а під горою гай…

Он был крайне удивлен услышать такую музыку вдали от родины. Значит, ему не показалось – музыка была украинская.

Тем временем Виктория собрался с мыслями.

– Они очень злые, мистер… вам лучше туда не ходить.

– Ничего, я тоже бываю не очень добрый, особенно когда встречаюсь со злом.

Виктор посмотрел проводнику в глаза. Тот почувствовал, что этот белый знает, что говорит, но все же что-то его останавливало.

– Мистер, я-а-а… не знаю, что вам сказать…

– Хорошо! – Виктор решительно перебил папуаса. – Если вы помогаете нам, я плачу вам три тысячи кина.

– Деньги хорошие, но-о-о…

Лавров понимал, что, предлагая Виктории приблизительно чуть больше одной тысячи долларов, сумму очень внушительную для новогвинейского бедняка, он фактически покупает его страх; понимал, что рискует, нанимая человека, которого видит в первый раз, но интуиция, которая не раз выручала его, подсказывала: этот парень ему нужен.