Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века - [22]

Это вызвало негодование элейцев. Посвятившие себя Дионису женщины, которых называют "Шестнадцать", взяв масличные ветви и повязки божества, вышли на площадь навстречу Аристотиму и, когда копьеносцы почтительно расступились, вначале стояли в молчании, по обряду простирая священные ветви[201]. Когда же выяснилось, что они просят и заступаются за тех самых женщин, тиранн, в ярости выбранив копьеносцев за то, что они допустили жриц подойти к нему, заставил пинками и ударами разогнать их с площади; на каждую он наложил пеню в два таланта.

Когда это произошло, в самом городе начал готовить заговор против тиранна Гелланик, человек уже старый и потерявший двух своих сыновей; поэтому тиранн не обращал на него внимания, считая бессильным. Изгнанники же из Этолии перешли в Элиду, захватили там местность Амимону, удобный оплот для ведения военных действий, и принимали толпами сбегавшихся к ним граждан Элиды.

Устрашенный этим, Аристотим пришел к узницам и, предпочтя действовать угрозами, нежели ласкою, приказал написать мужьям, чтобы они ушли из страны. В противном случае он пригрозил всех перерезать, подвергнув истязаниям и убив еще при их жизни их детей. И вот, пока он в течение долгого времени стоял перед ними и требовал ответа, сделают ли они что-нибудь из приказанного, все они ничего ему не отвечали, но молча переглядывались между собою и кивали друг другу в знак того, что нимало не боятся и не устрашены угрозою. А Мегисто, супруга Тимолеонта, из-за своего мужа и благодаря собственной доблести пользовавшаяся авторитетом руководительницы, не сочла должным встать перед ним и другим не разрешила — сидя отвечала она ему: "Будь ты человек разумный, ты не вел бы о мужчинах переговоров с их женами, но послал бы вестника к ним самим, имеющим над нами власть, да придумал бы речь получше той, которой ты обманул нас. Если же ты отчаялся сам убедить их и потому намерен их опутать с нашей помощью, — не надейся, что мы снова дадимся в обман; ими же да не овладеет такое безумие, чтобы они из жалости к малым детям и женам предали свободу отчизны! Не такая уж беда для них потерять нас, — нас, которых они и так лишены, — но сколь великим благом было бы избавить сограждан от твоей свирепости и наглости!"

Когда Мегисто молвила это, Аристотим, не владея собой, велел привести ее ребенка, чтобы убить на глазах у матери. Когда стражи разыскивали его между другими детьми, резвившимися и боровшимися друг с другом, мать позвала его по имени и крикнула: "Иди сюда, дитя мое, и избавься от горькой тираннии прежде, чем ты научился чувствовать и понимать! Мне горше было бы увидеть твое незаслуженное рабство, нежели смерть". Аристотим извлек меч и в бешенстве бросился уже на нее самое. Однако один из его приближенных, по имени Килон, пользовавшийся его доверием, но на деле ненавидевший его и бывший в заговоре с Геллаником, воспротивился и удержал его, упрашивая и уговаривая, что это было бы неблагородно, по-женски и недостойно-де его власти и опытности. Так он с трудом привел Аристотима в себя, и тот ушел.

Тиранну было великое знамение. Был полдень, он почивал с женой; готовили пир; вдруг в небе показался орел, который кружил над дворцом, а затем, словно с разумным намерением, выпустил из лап изрядной величины камень на ту часть крыши, где была спальня и где как раз лежал Аристотим. Одновременно и сверху раздался сильный грохот, и на улице закричали те, кто видел птицу. Тиранн был поражен шумом; узнав, что случилось, он призвал предсказателя, услугами которого всегда пользовался на агоре, и в смятении расспрашивал его о значении знамения; а тот его обнадеживал, говоря, что это-де Зевс его ободряет и приходит к нему на помощь. Тем же из граждан, кому он доверял, он возвестил, что уже не сегодня-завтра падет на голову тиранна нависшая над ним кара.

Поэтому и товарищи Гелланика решили не медлить, но выступать на следующий же день. В ту ночь Гелланику приснилось, будто один из его умерших сыновей предстал перед ним со словами: "Что ты спишь, отец? Завтра должно тебе стать главой граждан!" Ободренный сновидением, Гелланик обнадеживал товарищей. Аристотим же, услышав, что Кратер выступил ему на помощь с большими силами и стал лагерем в Олимпии, проникся такой уверенностью в своем положении, что без копьеносцев вышел на площадь в сопровождении. Килона. И вот, когда Гелланик увидел представившийся случай, он не стал давать условленного знака к началу Действий, но закричал громким голосом, простирая руки: "Что вы медлите, храбрые мужи? Прекрасная сцена в средоточии отчизны предложена нашей борьбе!"

И вот первым Килон, выхватив меч, поражает одного из свиты Аристотима; когда же налетели с обеих сторон Фрасибул и Лампид, Аристотим бежал в святилище Зевса. Заговорщики убили его там, выставили труп на площади и призвали народ к свободе. Не на много опередили они своих жен: те тотчас же прибежали с криками ликования и, окружив мужей, стали их увенчивать.

Затем толпа ринулась на дворец тиранна. Его жена заперлась в спальне и удавилась. Было у него еще две дочери, незамужние, очень красивые и по возрасту на выданьи. Ворвавшиеся схватили их и потащили из дворца, намереваясь предать смерти, но сперва подвергнуть истязаниям и надругательствам. Однако попавшаяся им навстречу с другими женщинами Мегисто возопила, что они творят ужасное дело, если, считая себя свободным народом, отваживаются на такие же гнусности, что и тиранн. Почтение к откровенности и слезам этой женщины пристыдило многих; было решено отказаться от насилий и разрешить девушкам самим умертвить себя.