Памятники поздней античной научно-художественной литературы II-V века - [14]

Дал, чтоб ему не идти на войну под ветристую Трою,

Но наслаждаться спокойствием дома: богатством от Зевса

Был одарен он великим...[135]

Правильно сделал, говорит Аристотель, тот, кто предпочел хорошую лошадь такому человеку. Клянусь Зевсом, такой слабый, трусливый, изнеженный, избалованный богатством человек стоит не более осла или собаки. Также некрасивым представляется нам и поступок Фетиды, когда она зовет сына к удовольствиям и напоминает ему о любовных наслаждениях[136]. Но и в этом месте следует обратить внимание на воздержанность Ахилла: несмотря на то, что он любит вернувшуюся к нему Брисеиду и знает, что конец его жизни близок, он не спешит вкусить наслаждений. Оплакивая Друга, Ахилл не предается бездействию, как многие другие в этом случае, и не отказывается от своих обязанностей. Печаль удерживает его от наслаждений, но зато в делах войны он деятелен и неутомим.

Не заслуживает похвалы и Архилох[137], который, грустя о погибшем в море муже сестры, все же хочет разогнать печаль вином и весельем. Однако объяснение его не лишено смысла:

Слезы мои ничего не поправят, и хуже не будет,

Если предамся любви и наслажденью пиров.

Если Архилох считал, что он ничего плохого не делает, проводя время на пирах и празднествах, то мы и подавно должны быть довольны своим времяпрепровождением, так как мы занимаемся философией и государственными делами, идем то в Академию, то на площадь или обрабатываем землю.

Поэтому изменения, которые вносили в тексты трагедий Антисфен и Клеанф[138], не так уж плохи. Первый, увидев, какое волнение в театре среди афинян вызывает стих Еврипида:

Позора нет, коль я его не нахожу

В своем поступке...[139]

сейчас же переделал:

Позор позорен, — видишь ты его иль нет.

А Клеанф вот что оказал о богатстве. Стих:

Друзьям дать денег и недуги излечить

Расходами...[140]

он изменил так:

Дать денег девкам и недуги накопить

Расходами.

Зенон[141], исправляя слова Софокла:

Явившийся к тиранну станет рабствовать,

Хотя бы не рабом, свободным был рожден, —

написал:

Рабом уже не станет, кто свободным был.

Так Зенон показывает, что человек, не знающий страха, великодушный, бодрый духом, и человек свободный — одно и то же. Что же мешает. нам звать юношей к лучшему при помощи подобных мыслей? Надо пользоваться текстом примерно так:

Достойно зависти, когда стрела забот

Желанной цели достигает у людей[142], —

не годится, а следует поправить:

...когда стрела забот

Полезной цели достигает у людей.

Ведь достижение желаемого и обладание им, если оно не приносит пользы, заслуживает не подражания, а сожаления.

Иль ты мнил, на бессменное счастье тебя,

Агамемнон, родил повелитель Атрей?

Боги смертнорожденному в долю дают

Лишь с печалями счастье[143].

Клянусь Зевсом, мы скажем не так. Если ты достиг того, что тебе определено судьбой, так что ни горе, ни радость не коснутся тебя больше, тебе следует радоваться, а не печалиться:

Иль ты мнил, на бессменное счастье тебя,

Агамемнон, родил повелитель Атрей?

.................................

О ужас! Боги людям насылают зло:

Лишь зная о хорошем, дурно поступать[144].

Нет, это не так. Видеть для-себя путь добродетели, но идти по стопам дурного из-за изнеженности и безволия — удел людей жалких, неразумных, подобных животным.

Волнует нрав, не слово говорящего[145].

Это не совсем верно: волнует и речь и характер, а еще лучше-характер посредством речи, как всадник управляет при помощи узды, а рулевой — при помощи кормила. Ведь у добродетели нет более естественного и приятного для людей средства, чем слово. Мысль:

С кем дружен он, с мужчиной или с женщиной?

За красотой идет он в обе стороны

лучше было бы выразить так:

За мудростью идет он в обе стороны.

Это правильнее и пристойнее. А тот, на кого действуют красота и удовольствие, порочен и неустойчив.

Богов знаменья страшны даже мудрецам, —

так нельзя читать ни в коем случае. Надо:

Богов знаменья храбрость мудрым придают[146].

Страх следует оставить людям грубым, глупым и не умеющим мыслить, потому что причину, начало и внутреннюю силу всякого блага они встречают подозрительно, как нечто, приносящее вред.

Вот какого рода должны быть исправления поэтических текстов.

13. Употребление слов в широком смысле правильно показал Хрисипп. А именно, он считает, что полезные мысли следует распространять не на один предмет, а применять ко многим похожим обстоятельствам. Так, если Гесиод говорит:

Если бы не был сосед твой дурен, то и бык не погиб бы[147], —

он говорит этим то же самое и о собаке, и об осле, одним словом, обо всех животных, которые могут погибнуть подобным образом.

И под словами Еврипида:

Найдется ль раб, что смерти не боялся бы?[148]

следует подразумевать, что это сказано им также о трудностях и болезнях. Врачи, например, изучив силу лекарства, пригодного для одной болезни, расширяют границы его действия и пользуются им во всех близких случаях. Также и любую мысль в поэтических произведениях нельзя рассматривать в связи с чем-то одним; надо применять ее ко всем подобным обстоятельствам, приучая так юношей видеть общее и быстро переходить к частному, чтобы на этих многочисленных примерах вырабатывалась и развивалась острая восприимчивость.