Памятник Бешеной Пехоте - [60]

— Занимайте палатки, завтра с вами будут разбираться. Если что — вот вам дежурный майор, все вопросы к нему, — запрыгнул в «Урал» и умотал из леса.

… На следующее утро «разбираться» с нами приехал на «козлике» какой-то тыловой подполковник. Всем своим видом показывая, как ему неприятно общение с нами, он встал перед строем и начал читать речь:

— Значит так, воины! Вы находитесь на территории учебно-полевого лагеря, все передвижения по лесу вам запрещены! Отсюда вас будут вывозить небольшими партиями в часть. Там вы все напишите рапорта о нежелании служить в рядах российской армии и будете уволены за не выполнение условий контракта. Желающих остаться служить не будет — вы нам на хрен не нужны! Далее вас будут рассчитывать — вы заплатите всё, что должны заплатить! Ну и дальше — пинка под зад и проваливайте по домам! Вопросы есть?

Вопросов уйма и первый из них у всех возник такой:

— А с чего это мы вдруг должны кому-то чего-то заплатить?

Подполковник, поморщившись от такого неуставного обращения, всё-таки сдержался и объяснил:

— Вам всем не единожды выдавалось обмундирование, которое вы не выносили положенные сроки, и цена этого обмундирования будет с вас взиматься. Так же вы должны заплатить за спальные мешки, палатки, котелки, фляжки и прочее! Стоимость всего этого будет с вас высчитываться, вы обязаны за всё это заплатить!

— А почему мы должны рвать контракты по «несоблюдению условий»?

Подполковник закипает:

— Воин, что за фамильярность? Ты обязан обращаться по уставу, ты с

подполковником общаешься!

Я не выдерживаю:

— Мы обязаны были в Чечне сдохнуть, да вот не сдохли…

Подполковник смотрит на меня волком:

— Солдат, ты не прихуел ли? Ты как разговариваешь с офицером? Фамилия?!

Я, пытаясь сдерживаться, объясняю:

— Извините, товарищ подполковник, но от ваших речей мне реально башню рвёт!

— Раз ты такой пизданутый, то иди и об дерево башкой ёбнись!

У меня пошёл взрыв:

— Иди сам об дерево ёбнись, тварь! Ты с кем общаешься, сука, за базаром следи, бля!

В разговор встревает наш ротный старшина — прапорщик из спецназа. Он с ночи (на него запрет шатания по лесу не распространяется) уже слазал куда-то в деревню, раздобыл водки и нынче весь на куражах:

— Не имеешь права орать на моего солдата, полковник! Заткнулся бы ты…

— Прапорщик, я с тебя погоны сниму!

— Не ты мне их вручал — не тебе и снимать, ты понял?

Наш ротный Аббат наблюдает всё это дело со стороны, и подполковник решает надавить на него:

— Старший лейтенант, расслабил в край своих солдат, анархию развёл! Какой ты, на хрен, офицер?

Аббат даёт команду:

— Рота, становись! — все выстраиваются, — Равняйсь! Смирно! Вольно, разойдись…

После чего обращается к подполковнику:

— Вот видите, товарищ подполковник, они меня слушаются, так что всё нормально. А дальше сами с ними разбирайтесь…

Затем Аббат разворачивается и уходит. Дежурный майор, от греха подальше, тоже растворился, как и не было, а подполковника начинают обступать со всех сторон:

— Ну чего, сука, допизделся? Вали, нахер, отсюда, шакал тыловой!

Полковник судьбу дальше дрочить не стал, бегом запрыгнул в свой «козлик» и умчался в часть…

А к вечеру, как и следовало ожидать, забурлила наша родная безбашенная бешеная пехота. Как оказалось, задолбавшись сидеть в лесу «насухую», пехотинцы отправили две маленькие группы добровольцев искать спиртное. Но на дороге стоят патрули, стерегут нас и первую группу они развернули обратно, а вторая быканула и их, заарестовав, увезли на гарнизонную гауптвахту.

Наша пехота с войны возвращаться не думала и сейчас всерьёз разрабатывается операция. Вооружившись дубинами и какими-то железяками, они собираются выходить из леса всем батальоном и, сметя патрули, наступать в двух направлениях — одна часть пойдет штурмовать гауптвахту и вызволять из беды братву, а вторая собралась идти в Тверь и перекрывать трассу Москва — Питер! Настроение у них более чем серьёзное и дежурный майор прибежал за помощью к разведчикам:

— Ребята, ну скажите вы им, что не надо! Может вас они послушают…

Страшно майору, да и то правда, когда «бешеная пехота» на куражах — хрен её чем остановишь, ни грозным приказом, ни комендантской ротой, пусть даже вооруженной. Пацанов в таком молотило, хрен ты их напугаешь! Вот перекроют трассу, придется вызывать батальон ОМОНа. А это скандал какой раздуется — восставшая часть в центре Твери, много больших звёзд тогда полетит. А если разборы полетов начнутся, то вообще многим шакалам несдобровать и за шантаж с контрактами, и за изымание денег ни за хрен!

Пахан, как всегда, спокоен и рассудителен и берёт разруливание ситуации на себя:

— Надо арестованных отпустить…

— Сегодня же отпустим!

— И надо из леса нас в часть вывозить, октябрь на улице, холодно в палатках, насиделись мы в них выше крыши, в казармы надо…

— Завтра же вывезем!

Пахан смотрит на майора:

— Ну, пойдём тогда, сам им всё это объяснишь, слово офицера даёшь. Не бойся, мы рядом постоим…

Пехота, как ни странно, успокоилась и на следующий день нас действительно вывезли в часть.

***

— Вот твоя сумма минус бушлат, он на два года выдавался, остальное, так и быть, спишем. Если согласен — расписывайся и получай расчёт.