Памятник Бешеной Пехоте - [42]

— Епона бога душу, селезенка, сердце, печень мать!!! Мы долго тут будем физкультурой заниматься!? Хули вы валяетесь, нет тут ни кого! Через полчаса окончательно стемнеет, мы чего, тут на тропинке ночевать будем?

Спецназовцев это мало трогает. Поколебать уверенность в том, что они все делают правильно нереально! (мы же мабута и ни хрена не понимаем и не умеем, а их так учили)…

Как и следовало ожидать, к Фортанге мы вышли в полной темноте. В свете луны и звезд обнаруживается интересная картина. Где то в километре (или даже ближе, в темноте не поймешь) — высота, на вершине которой видны сполохи трех стреляющих точек и слышен шум работающих минометов, явно чеченских. Похоже, это те самые минометы, которые вчера нас гоняли по лесу. Гюрза расставляет людей:

— На высотку мы сейчас не полезем, только друг друга перевалим, разберемся с ними завтра с рассветом. Поэтому пехоте располагаться по низу склона, не подниматься и не стрелять. Всех кто будет пытаться спуститься с горы, или подниматься на гору, резать ножами.“Гусарам” залечь по берегу у брода. Разведке рассаживаться вдоль тропинки, по четверо у каждого дерева и глядеть во все стороны. Не стрелять, всех кто будет передвигаться по тропинке, резать ножами. Тишина полная! Спать попарно по очереди. Все, выполнять!

Я, Макс, Шева и Снайпер облюбовали себе деревце на ощупь, расселись крестом и напрягли уши, ибо зрение напрягать стало уже без толку. Первыми подремать выпало мне и Шеви, но сон не шел. Сидя лицом к высотке, с вершины которой время от времени “чехи” долбили какие-то свои неведомые цели, я размышлял о том, что более насыщенного и сумашедшего дня у меня в жизни еще не было, да и вряд ли будет. Потом дикая усталость стала брать свое, и перед тем как вырубиться последней моей мыслью было что, вот завтра мы войдем в этот долбаный Бамут, и “легендарная” и “неприступная” крепость может и останется в памяти чеченцев “легендарной”, то уж всяко перестанет быть “неприступной”!

Бамут! 24 мая 1996 г.

… Нохчи скисли — прославленные и пропиаренные горные волки на поверку оказались щенками, трусливо поджавшими хвосты, и “легендарную неприступную крепость Бамут” оказалось просто некому защищать. Полевой командир Руслан Хайхороев не захотел погибать героем Ичкерии и, торопливо закопав по Бамуту своих погибших товарищей (по несколько человек в одну воронку), а за одно расстреляв часть пленных (они не хотели уходить предчувствуя скорое освобождение) свалил с остатками своего отряда в сторону Ингушетии, оставив Бамут на произвол судьбы, а точнее на растерзание «бешенной бригаде».

Наступил вечер, я отдыхал в подвале дома, стоявшего на южной окраине Бамута, поставив свой автомат в пирамиду, в которой еще утром стояли автоматы боевиков. Валяясь на нарах, служивших долгое время лежаком какого-то неизвестного нохчи, я вспоминал весь прошедший день, чувствуя что контузия потихоньку отходит, и ощущая легкое разочарование от того, что вот, готовился к жаркому бою, но “чехи” струсили и бой не состоялся…

Героями всего прошедшего дня выступали пехотинцы. Начали чудить они с самого раннего утра с того, что на берегу Мартанки (Фортанги), вдруг захотев поесть горяченького и глотнуть чайку, пехота распалила костры и всем сразу стало понятно, что разведка и штурм высоты отменяется, ибо два десятка костров и суета сотни бойцов около них не оставили никаких шансов застать на вершине врасплох хоть кого-нибудь. Меня это даже порадовало, потому как в глубине души почему-то край как не хотелось лезть на эту долбаную гору. Я считал, что есть цель — Бамут, и не надо от нее отвлекаться и размениваться по мелочам. А вот Гюрзе, судя по громкому отборному мату, это очень не понравилось! Но ни чего не оставалось, и построившись в прежний боевой порядок («гусары» впереди, мы следом и за нами пехота) наш отряд борзо пошагал к мосту.

Мост был самым идеальным местом для засады и отражения нашего нашествия. Понимая это, мы в течение часа валялись на кромке леса, разглядывая в бинокли соседний берег, пытаясь вычислить, где же затаились “чехи”, а саперы тем временем рассматривали с расстояния сам мост, надеясь разглядеть заряды для подрыва. “Чехи” могли взорвать мост с первым же вступившим на него бойцом, а могли подождать, что бы дать прейти реку нескольким человекам и долбануть этот пресловутый мостик, тем самым отрезав малую часть от основных сил, чтоб без проблем размолотить их. Но вот и “гусары” перебежали на другой берег, и разведка перетекла следом за ними, и пехота спокойно пошла, а мост оставался целым. Сапер Лис обнюхал все вокруг, но не нашел ни чего похожего на фугас. Это было очень удивительно и не понятно, и, пожав плечами, мы пошагали дальше, гадая, где все-таки боевики надумали дать нам бой. Было похоже, что меряться силами мы с ними будем в самом Бамуте…

Не далеко от Бамута один из срочников-“гусаров” (видимо самый уставший) потихоньку сбросил в кусты свой “шмель”. Я обрадованно поднял его (ибо такая мощная штука всяко может пригодиться при штурме), но подскачивший прапорщик-спецназовец отнял его и вручил “шмеля” обратно срочнику, прочитав ему мини-лекцию в двух словах матом. Срочник-“гусар” поскучнел, похоже вечером ему предстоял жесткий разбор полетов (как же, показал слабость перед мабутой, такое в спецназе не прощается)…