Памяти Есенина - [40]

Шрифт
Интервал

В разбойном просторе стихов!

Евгений Сокол. «О страшных стихах»

О страшных стихах
Про черного человека…
О поэте, жившем не в своем веке,
Распятом на гнилых крестах…
То осмеянный и затравленный,
То взносимый выше небес,
Сколько раз спотыкался о камни,
Пьяный от водки и песен.
О черном человеке
Жуткая песня,
О черном человеке,
Смерти вестнике.
Черный оказался сильнее.
Черный убил золотоволосого.
Золотоволосый висит на стене,
Насмехается безответным вопросом.
Висит, висит, мотается
Высунув язык.
За песни ли мается?
Кается ль о них?
Золотоволосый, голубоглазый мой друг, —
Солнечный, солнечный в радости и в муках,
Солнечный, солнечный друзьям и врагам,
Солнечный перед веками, —
Сдавленный мертвой петлей,
Стал ты еще светлее
И нам, сопричастным мукам,
И детям и внукам,
Которые будут лелеять
О тебе и быль и легенды.
Беспричинных смертей в мире нет.
Будьте ж прокляты все причины!
Кто-нибудь ведь даст ответ
За подбитые крылья орлиные,
Кто-нибудь ведь будет казнен
Приговором грядущих времен.
Виноваты ль друзья иль враги,
Виновата ли просто водка,
Если в жизни не видно ни зги,
Разве кто разберет?
Чтоб понять твой буйный уход,
Нужно ль вражью выискивать злобу,
Ведь захлопывать крышку гроба
И друзей сколько хочешь найдется.
Кто же радость твою пресек,
Кто родил перед жизнью испуг?
Ах, умеет прикинуться другом
Черный человек…
Москва, январь — февраль 1926.

Евгений Сокол. «Эх, гульбище, пьяное!»

Эх, гульбище, пьяное!
Сверканный пляс монист.
Улыбка обезьянья
Немого гармониста…
Тоска одинокая,
Гнетущая тоска, —
Прижитый до срока
Сверлящий зуд в висках.
Будь прокляты счастливые!
Будь проклята любовь!
Под всякой женской бровью
Извечная лживость.
Больное сердце чует
Начала и концы.
Поэт всегда колдует
И видит через границы.
Больное сердце тронь-ка, —
Порвется в момент, —
Визжи же гармоника,
Проклятый инструмент!
Всегда — одно и то-же.
Во всякой лживой сказке
Осклабленная рожа
Немого дурака.
И лжет ли он гармошки
Хрипучими слезами,
И лжет ли он мышиными
Безбровыми глазами,—
Один и тот же камень
Готовит в спину мне.
Все исходит, что посеяно,
Истлеет, что взросло.
Гудит обман песенный
В мозгу, как сверло.
Кабак как-будто тесен мне,
Дышать мне тяжело,—
Эх, если бы Есенина
В разгул занесло!
Больное сердце слышит
Больного сердца крик.
Гармошка, визжи же,
Кривляйся старик!
Эх, гульбище пьяное,
Тоска одиночества!
Кошмарные ночи
Залечут ли раны мне?
Или потихоньку
Уйти на чердак,
Пока визжит гармоника,
Кривляется дурак?
Все минет, все сгинет,
Все в памяти истлеет,
И медленно остынет,
Качаясь в петле.
Москва. 17 декабря 1925.

Валентин Тихонов. «Ах, Персия»

Ах, Персия!..
Цветущий чайный куст.
Все также девушки твои красивы,
Но не приедет ласковый урус
Слагать о них
Персидские мотивы.
Да!..
Не приедет к милой Шаганэ,
С больной душой и с непонятной болью,
Чтобы любить в далекой стороне
Еще сильней
Рязанские раздолья.
Какая грусть…
Какая тьма…
Вот жил поэт… И нет поэта.
Он не напишет матери письма
И деду
Не пошлет привета.
А там, где Темза скучная течет
И где в туманах лондонские ночи,
Быть-может, Анна Снегина прочтет
Газетные, скупые строчки.
Прочтет и вспомнит лунную порошу
И скажет тихо, тихо как во сне:
Сергей! Зачем такой вы нехороший…
Мне жалко…
И обидно мне…
* * *
Да… в этом мире странность не одна,
Теряем ценное… плохое держим в силе:
Все также много в кабаках вина,
Но нет поэта…
Лучшего в России.
* * *
Шумят, волнуясь, травы по весне
И засыхают в осень без привета…
Сергей! Сергей…
И ты вот отзвенел,
Упал…
Как лист под дуновеньем ветра.
Смоленск — Москва 1926.

Д. Усов. «Müd leb' ich in dem Heimatsort»… (перевод)

Устал я жить в родном краю…

С. Есенин.
Müd leb' ich in dem Heimatsort
Und sehn' mich nach dem Weg des Wandrers.
Ich lass mein Haus und gehe fort,
Als Strolch, als Dieb, und was noch andres.
Ich ziehe durch den weissen Tag
Und ruh' und raste nach Bewiilen.
Und einen guten Messerschlag
Bereitet mir der Freund im Stillen.
Der gelbe Pfad im Wiesengras
Ist froh in Lenz und Sonnenhelle,
Und jene, die ich nie vergass,
Vertreibet mich von ihrer Schwelle.
Und zu den meinen kehr ich heim,
An fremder Freude mich zu wärmen;
Am grünen Abende, allein,
Häng ich mich auf an meinem Ärmel.
Der Trauerweiden graues Haar
Neigt sich zu Boden noch so zärtlich.
Und ungewaschen, wie ich war,
Werd ich beim Hundsgebell beerdigt.
Der Mond, der schwimmet aber dort,
Die Ruder in den Seen versunken,
Und Russland lebt, wie früher, fort,
Und tanzt sich tot, und weint betrunken.

Зинаида Успенская. «Ой вы песни — птичьи стаи»

Ой вы песни — птичьи стаи,
Ой вы ветры шумные,
Он о вас и знать не знает,
Думать и не думает…
Жил да был, а вот и нету,
Песни пел, да бросил,
Память вечную поэту
Унесли с погоста.
Ой веревке бы не виться,
Не спускаться-б ночи,
Не сбываться-б, — ой не сбыться б
Твоему пророчеству.
Умер, умер наш соловушка,
Зарастут дороженьки,
Ох! Да свесилась головушка
Родного Сереженьки.
Ой вы песни — птичьи стаи,
Ой вы ветры шумные,
Он о вас и знать не знает,
Думать и не думает…

Вас. Федоров. «Свою судьбу провидит каждый»

Свою судьбу провидит каждый,
И неизбежность находит сроки,
Поэт сам написал однажды
Те пояснительные строки:
«И вновь вернуся в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.»
Читали, думали, с улыбкой:

Еще от автора Михаил Прокофьевич Герасимов
Сталин

У каждой книги своя судьба. Но не каждого автора убивают во время работы над текстом по приказанию героя его произведения. Так случилось с Троцким 21 августа 1940 года, и его рукопись «Сталин» осталась незавершенной.Первый том книги состоит из предисловия, незаконченного автором и скомпонованного по его черновикам, и семи глав, отредактированных Троцким для издания книги на английском языке, вышедшей в 1941 году в издательстве Нагрет and Brothers в переводе Ч. Маламута.Второй том книги «Сталин» не был завершен автором и издается по его черновикам, хранящимся в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета.Публикация производится с любезного разрешения администрации Гарвардского университета, где в Хогтонской библиотеке хранятся оригинал рукописи, черновики и другие документы архива Троцкого.Под редакцией Ю.Г.


Моя жизнь

Книга Льва Троцкого "Моя жизнь" — незаурядное литературное произведение, подводящее итог деятельности этого поистине выдающегося человека и политика в стране, которую он покинул в 1929 году. В ней представлен жизненный путь автора — от детства до высылки из СССР. "По числу поворотов, неожиданностей, острых конфликтов, подъемов и спусков, — пишет Троцкий в предисловии, — можно сказать, что моя жизнь изобиловала приключениями… Между тем я не имею ничего общего с искателями приключений". Если вспомнить при этом, что сам Бернард Шоу называл Троцкого "королем памфлетистов", то станет ясно, что "опыт автобиографии" Троцкого — это яркое, увлекательное, драматичное повествование не только свидетеля, но и прямого "созидателя" истории XX века.


Туда и обратно

В 1907 году, сразу же после побега из ссылки, Лев Троцкий, под псевдонимом «Н. Троцкий» пишет книгу «Туда и обратно», которая вышла в том же году в издательстве «Шиповник». Находясь в побеге, ежеминутно ожидая погони и доверив свою жизнь и свободу сильно пьющему ямщику Никифору Троцкий становится этнографом-путешественником поневоле, – едет по малонаселённым местам в холодное время года, участвует в ловле оленей, ночует у костра, ведёт заметки о быте сибирских народностей. Перед читателем встаёт не только политический Троцкий, – и этим ценна книга, не переиздававшаяся без малого сто лет.


Л Троцкий о Горьком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


История русской революции. Том I

Историю русской революции` можно считать центральной работой Троцкого по объему, силе изложения и полноте выражения идей Троцкого о революции. Как рассказ о революции одного из главных действующих лиц этот труд уникален в мировой литературе – так оценивал эту книгу известный западный историк И. Дойчер. Тем не менее она никогда не издавалась ни в СССР, ни в России и только сейчас предлагается российскому читателю. Первый том посвящен политической истории Февральской революции.


Дневники и письма

Настоящее издание включает все дневники и записи дневникового характера, сделанные Троцким в период 1926-1940 гг., а также письма, телеграммы, заявления, статьи Троцкого этого времени, его завещание, написанное незадолго до смерти. Все материалы взяты из трех крупнейших западных архивов: Гарвардского и Стенфордского университетов (США) и Международного института социальной истории (Амстердам). Для студентов и преподавателей вузов, учителей школ, научных сотрудников, а также всех, интересующихся политической историей XX века.


Рекомендуем почитать
Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Говорит Черный Лось

Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.


Моя бульварная жизнь

Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.


Скобелев: исторический портрет

Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.


Подводники атакуют

В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.


Жизнь-поиск

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».