Память о смерти - [18]

Ева вышла из здания через главный вход, рассудив, что короткая прогулка успокоит Пибоди.

– Ты коп, – начала она, – и ты была тяжело ранена при исполнении. Для присяжных это важно. Ты женщина. – Ева спрятала руки в карманы от холодного дождя. – Относится это к делу или нет, для присяжных это тоже важно. Тот факт, что тебя бил и топтал ногами этот здоровенный свихнувшийся сукин сын, который убил и изуродовал пятнадцать женщин, очень много значит.

– Он в смирительной рубашке. – Напоминание об этом приносило Пибоди ни с чем не сравнимое облегчение. – Он до того ненормальный, что его нельзя вытащить на процесс. Его запрут в психушке, в отделении для буйных, и он просидит там, пока не сдохнет.

– Твоя задача – довести до сведения присяжных, насколько важно то, чего не сделала Селина. Ты должна помочь обвинению доказать ее вину.

– По убийству Аннализы Саммерс ей не отвертеться. Это она совершила своими руками. За это ее и посадят. Может, этого довольно.

– Тебе этого довольно?

Глядя прямо перед собой, Пибоди отпила еще воды.

– Работаю над тем, чтобы мне этого хватило.

– Ну, значит, у тебя лучше получается, чем у меня. Но тебе повезло: ты осталась жива. Остальным повезло меньше. А она смотрела. Каждая смерть после телепатического контакта с Джоном Блу на ее совести. Каждая минута, проведенная тобой в больнице, каждая минута твоих страданий тоже на ней. Надо, чтобы она за это заплатила.

Пока они поднимались по ступеням здания суда, Пибоди с трудом сглотнула ком в горле.

– У меня руки трясутся.

– Не раскисай, – вот и все, что сказала ей Ева.

Они прошли проверку охраны. Ева, пользуясь своим жетоном, могла бы проложить себе дорогу прямо в зал слушаний. Но она осталась вместе с Пибоди в комнате свидетелей. К ним подошла заместитель окружного прокурора Шер Рио.

– У нас небольшой перерыв, – объявила она. – Тебя вызовут следующей.

– Как там обстановка? – спросила Ева.

– У нее хорошие адвокаты. – Рио оглянулась на двойные двери. Она была хорошенькой блондинкой с дерзкими голубыми глазами и легким, тягучим южным акцентом. И еще она была крепкой как титановый сплав. – И они, и мы использовали телепатическую карту, но, конечно, по-разному. Они настаивают, что видения Селины – убийства, насилие – спровоцировали травму, поэтому можно поставить вопрос об ограниченной ответственности. У них есть эксперты, готовые в этом присягнуть. В результате они хотят повесить всю ответственность на Блу. Он безумен, он вторгся в ее мысли, и что ей было делать?

– Бред!

– Ну… да. – Рио взбила свои светлые кудри. – Обвинение утверждает, что она лежала в постели у себя дома и наблюдала, как Блу мучает, уродует и убивает женщин. И ее осенила гениальная идея: сымитировать его modus operandi[4], чтобы проделать то же самое с невестой ее бывшего жениха. Под маской сотрудничества с полицией она утаивала информацию, а женщины тем временем погибали одна за другой. При этом серьезно пострадала женщина-офицер нью-йоркской полиции, детектив, непосредственно занятый раскрытием данного дела, оказавший достойное сопротивление. – Рио сочувственно погладила Пибоди по плечу. Ева узнала этот жест, характерный для женщин, когда они хотят оказать поддержку другой женщине. – Хочешь, пройдем все еще разок? У нас есть несколько минут.

– Может быть. Да, лучше повторить все еще раз. – Пибоди повернулась к Еве. Глаза у нее блестели, улыбка была напряженной. – Иди в зал. Рио проведет со мной еще один раунд, а потом, боюсь, меня стошнит. У меня лучше получится, если я буду одна.

Ева выждала, пока Рио не увела Пибоди в совещательную комнату, затем вытащила из кармана мини-коммуникатор и вызвала Макнаба:

– Ты где?

– На подходе. – Его симпатичная мордашка в обрамлении длинных светлых волос, стянутых на затылке в хвост, появилась на экране. – В трех кварталах к югу. Пришлось топать на своих двоих. Какого черта кто-то выпустил столько народу на улицу?

– Тут перерыв, но скоро уже начнут. У тебя есть еще пара минут. Я буду в задних рядах. Займу тебе местечко.

Ева отключила связь, вошла в зал и села. Сколько раз ей приходилось здесь сидеть за годы ее работы? Она счет потеряла. «Дворец правосудия», – подумала она, оглядывая скамью присяжных, галерею, репортеров и тех, кто пришел сюда из любопытства. Иногда – ей хотелось думать, что в большинстве случаев, – здесь вершилось правосудие.

Ей хотелось, чтобы правосудие свершилось и на этот раз.

Они забросили мяч в корзину: обеспечили арест и обвинительное заключение по делу. Теперь мяч перепасовали адвокатам, судье и двенадцати гражданам, сидевшим на скамье присяжных.

Ева принялась внимательно изучать лица присяжных, когда они вошли в зал и стали занимать свои места.

Через минуту в зал ввели Селину Санчес. Ее сопровождала целая команда адвокатов.

Их взгляды встретились, скрестились и замерли на мгновение. Между ними словно пробежала электрическая искра, как между охотником и дичью. Память добросовестно воскресила все: мертвые тела, кровь, бессмысленную жестокость.

«Ради любви», – сказала Селина, когда все кончилось. Она сделала все это ради любви.

И это, думала Ева, самая большая ложь из всего, что ей приходилось слышать.