Память (Книга вторая) - [45]

— Чин этот, между прочим, он получил за работу экскурсоводом, — говорит хозяйка.

— Как так?

— Он хорошо знал языки и однажды провез по Петербургу и Кронштадту одного важного иностранного гостя, который в письме царю поблагодарил сопровождавшего его офицера… А это мои отец Перов Владимир Иванович. Сфотографировался студентом Петербургского университета.

— Что-то, знаете, очень характерное есть в его облике, — замечаю я, рассматривая нисколько не пожелтевшую, ясную фотографию столетней давности. Во взгляде студента — решимость, твердость, какая-то одержимость. — Такими были народовольцы…

— А он и был народовольцем.

— Расскажите, пожалуйста, о нем!

— Обычная биография думающего и честно мыслящего молодого человека тех лет… Вел революционную пропаганду среди петербургских рабочих. Был арестован в марте 1881 года вскоре после покушения на Александра Второго… Кстати, у меня есть книга, где приведена точная дата.

Рассматриваю эту, теперь уже старую книгу, изданную в 1930 году Всесоюзным обществом политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Глава «Хроника арестов»… Знакомые имена — Желябов, Перовская…

Святые времена и святые имена! Народовольцы ошибались в выборах методов борьбы, возлагали надежды на террор, считали рабочие организации подсобной силой грядущей революции, но история все же так распорядилась, чтобы Россия вначале прошла через декабризм и народничество. Народники тоже были проторителями трудных путей в будущее, и, как декабристам, им должна быть отдана частица нашей уважительной памяти: пора бы, например, музей открыть шестидесятников и народовольцев!

Выдающийся русский революционер, из крепостных, Андрей Желябов был арестован за несколько дней до покушения 1 марта и, узнав об аресте первомартовцев, потребовал, чтоб его судили вместе с ними, как ветерана революционного движения! Софью Перовскую арестовали, судя по «Хронике арестов», 7 марта. 17 марта в чайной у Невской заставы был арестован Владимир Перов.

— Прямо на сходке взяли, с поличным. У этого дома я побывала…

В начале апреля Желябова, Перовскую, Кибальчича, Михайлова и Рысакова казнили, над остальными продолжалось следствие. Владимир Перов год просидел в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, был приговорен к пяти годам каторги, замененной ссылкой из-за многочисленных протестов общественности против суровых мер царских властей.

— Вместе с одним из своих товарищей-тоже народовольцем-Ивановым отец отбывал ссылку в Минусинске.

Опять Минусинск! Сколько же политических ссыльных прошло через этот крохотный сибирский городок, начиная с декабристов, в том числе Николая Крюкова, братьев Беляевых, Петра Фаленберга, Николая Мозгалевского и других? И Ленин бывал в Минусинске проездом по тому же случаю, Кржижановский и опять же другие. Связь времен, идей, людей и больших исторических событий прошла через один географический пункт, который, как сказано по другому, правда, случаю, был «на карте генеральным кружком отмечен навсегда»…

— Отец рассказывал мне о тяготах и унизительности ссылки, о революционной пропаганде товарищей среди пригородного крестьянства Минусинска.

Она вдруг засмеялась, что было совсем неожиданно, и а ответ на мой недоуменный взгляд сказала:

— Вспоминал он один случаи.

Ссыльные народовольцы должны были каждый день приходить в полицейский участок и отмечаться — за ними был строгий надзор, и донесения об их поведении, образе жизни и встречах регулярно отправлялись в Петербург с мельчайшими подробностями, если что-либо вызывало подозрение полиции. Однажды Владимир Перов заболел и не явился к сроку. Иванов пришел один.

— А где Перов? — спросил полицейский чип.

— Он не может, у него плеврит.

Чин записал на бумажке «Плеврит» и послал двух полицейских к дому, где жили ссыльные:

— Живв-ва! Тащите его вместе с этой собакой Плевритом.

Запыхавшиеся блюстители забежали прежде всего к дворнику.

— Дома Перов?

— Где ж ему быть?

— А Плеврита такого ты знаешь?

Дворник заморгал глазами, почесал бороду.

— Говори! Приказано срочно тащить в участок Перова вместе с этой собакой Плевритом!

— Тады пошли, — говорит дворник.

Полицейские, дико выпучив глаза, смотрели, как дворник направился к собачьей конуре, отвязал лохматого пса и подал цепь полицейскому:

— Веди, коли надо.

— Ты что, изгаляться?! — занес кулак блюститель.

— Так ежели велят! Меня-то за что?

— Говори толком — у Перова есть кто-нибудь из посторонних?

— Никого нетути. С вечера не подымался, горит в жару, меду просил. Лекарь был, давно ушел.

Полицейские подумали-посудачили — да и отвели невинную собаку в участок: у кобелька была кличка, которую дали ему ссыльные, — Ливер…

— Отбыв ссылку, отец эмигрировал, — продолжает хозяйка. — Жил в Льеже, где и женился на маме. Ее звали Екатерина Квентилиановна, урожденная Никольская.

— Редкое отчество.

— Мой дед Квентилиан Дмитриевич был военным, полковником артиллерии. За боевые заслуги на Шипке награжден золотым оружием и повышен в чине, стал генерал-майором.

— Как перевиваются события! А имя откуда такое необычное?

— Он был пятым сыном в семье…

Мы вновь вернулись к студенческому портрету народовольца Владимира Перова.